ПРАВОСЛАВИЕ В КАРЕЛИИ
Информационный портал Петрозаводской и Карельской епархии

Страница Архиепископа | История | Храмы | Монастыри | Святые | Газета "Сретение" | Архив
Беседы о Православии | Календарь | Новости | Гостевая | Объявления  | E-mail

Ответственный редактор -академик Д.С. Львов
Составитель и редактор - И.М. Зыкова
М. : ЦЭМИ РАН, 2002.

"И жить только ближнего болью…"

Летом 2001 г. в стенах Центрального экономико-математического института Российской академии наук (ЦЭМИ РАН) появилось такое объявление:
"Скоро годовщина со дня трагической смерти замечательного человека, бывшей сотрудницы ЦЭМИ РАН Крюковой Людмилы Игоревны.
Специалист по теории деловых игр, по духовным вопросам оздоровления нашего общества Людмила Игоревна была таким человеком, общение с которым помогало в разрешении нравственных, духовных и просто бытовых проблем нашего трудного времени.
Получая такую поддержку при жизни Людмилы, мы обязаны отдать ей должное, когда её уже нет с нами. Мы, её бывшие коллеги, задумали опубликовать сборник, содержащий неопубликованные заметки о нравственном оздоровлении нашего общества, воспоминания людей , близко с ней общавшихся, а также ее замечательные неопубликованные стихи. Деньги для издания такого сборника давайте соберем всем миром"

Настоящий сборник является воплощением высказанного в объявлении пожелания. Надеемся, что в этом сборнике нам удалось передать духовную красоту и удивительные человеческие качества Людмилы, которые отражены в ее богословских работах, стихах, а также в воспоминаниях людей, близко знавших ее. Мы ограничились только той стороной жизни Людмилы, которая связана с ее деятельностью в ЦЭМИ. И только воспоминания ее мужа - М.М. Крюкова, приоткрывают путь формирования личности Людмилы, ее устремленности к Богу.

Во втором разделе публикуются стихи Людмилы. Это не все стихотворения, написанные ею, а только те, которые она сама считала лучшими.

Третий раздел содержит статьи. Эти статьи также связаны с деятельностью в ЦЭМИ. В первой заметке - "По грехам нашим" она изложила свое понимание сущности проблемы оздоровления нашего общества.
Вторая - "Духовные регуляторы экономического поведения: Модель человека в православной традиции" перепечатана из сборника ЦЭМИ 1995г. Новизна этой работы в синтезе экономики и богословия: модель человека, используемая в экономике, в частности в теории деловых игр, представлена на основе православного понимания. Актуальность такого представления человека для экономических исследований в настоящее время очевидна. Это хорошо понимала Людмила, которая хотела выступить по мотивам этой статьи на институтском семинаре в октябре 2000 года. Однако жизнь ее оборвалась.
Третья статья - "Тема любви в Воскресном Октоихе" была написана как реферат в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте (ПСТБИ). Впоследствии эта работа была передана мне для разработки проблем, которые могли бы быть названы "Нравственная экономика". Это - одна из богословских работ Людмилы. Надеемся увидеть публикацию этих работ в отдельном сборнике.

В издании настоящего сборника приняло участие много людей не только денежными пожертвованиями, но и подготовкой и редактированием текстов, набором их на компьютере, составлением макета книги, подбором фотографий. Всем им мы очень признательны за то, что они откликнулись на наше объявление, и за их добрую память о Людмиле.

Академик - секретарь Отделения экономики РАН
Львов Д.С.  

Коротко о жизненных этапах Крюковой Людмилы Игоревны

Людмила Игоревна Крюкова (урожденная Румянцева) родилась 9 февраля 1953 года в Харькове в семье служащих. В 1962 году переехала в Москву. Окончила физико- математическую школу №2 г.Москвы и в том же году поступила на вечернее отделение экономического факультетаМГУ им. М.В. Ломоносова. Одновременно работала в ЦЭМИ АН СССР, ныне ЦЭМИ РАН.
Затем перешла на дневное отделение университета. В 1973 году вышла замуж за Крюкова М.М. В 1974 году родила сына Алексея.
По окончании Московского государственного университета М.В.Ломоносова вернулась в ЦЭМИ. Кандидатом экономических наук стала 21 мая 1984 года, т.е. в 31 год. За всю жизнь она написала 95 печатных работ. Из них - несколько монографий. Работы Людмилы Игоревны в области теории, методики и практики имитационного игрового моделирования получили международное признание. В 1990г. за исследования современных методов преподавания и проблем применения имитационного моделирования она была награждена медалью "Praga Didacta", весьма почетной в кругу всех, кто занимается игровым моделированием. (Конкретным поводом для награждения послужила книга Л.И. Крюковой "Принципы отражения экономической действительности в деловых играх"М; Наука ,1988)
Неоднократно участвовала в международных научных конференциях, в том числе и за границей. Ее общественная деятельность всегда была тесно связана со стремлением бескорыстно поделиться своими знаниями, огромным педагогическим и научным опытом.
Так, Людмила Игоревна оказывала в течении ряда лет шефскую помощь московской школе №169 в организации внеклассных занятий учеников с использованием элементов игры.
С 1992 года Людмила Игоревна училась в Православном Свято - Тихоновском Богословском институте (ПСТБИ). В 1996 году она получила диплом бакалавра религиоведения и продолжила учебу.
С 1996 года она преподавала в ПСТБИ предмет "Искусство речи" (официально, а неофициально - с 1994 года).
В 1999 году она защитила в ПСТБИ диплом специалиста. Ей была присуждена квалификация - религиовед, преподаватель истории религии, миссионер по специальности "религиоведение". Дипломная работа "Откровение Людогощенского креста" выполнена под руководством протоиерея Валентина Асмуса. Рецензенты, среди которых были видные ученые , дали очень высокую оценку этой работе.
С 1994 года по благословению ее духовного отца Людмила Игоревна приходит в московский храм Девяти мучеников Кизических. Там она , выполняя всевозможные послушания (чтение и пение на клиросе и др.), становится директором воскресной школы.
27 октября 2000 года она приняла мученическую кончину у порога своего дома.

М.М. Крюков 

ЛЮДМИЛА

Земная жизнь Людмилы оборвалась, когда она возвращалась из церкви после службы под Дмитриевскую родительскую субботу. Был поздний , темный , осенний вечер. Нет смысла говорить о подробностях этого убийства, достаточно сказать, что оно было совершено с подлинно сатанинским изуверством и злобой, необычными даже для нашего времени, когда жестокостью , к сожалению, уже трудно кого - либо удивить. Каковы бы ни были мотивы преступления, для православных людей не подлежит сомнению, что это враг рода человеческого хотел преподать зловещий урок всем тем, кто, как и Людмила, не мыслит своей жизни вне Церкви Христовой. Но подобные расчеты оказались тщетными, ибо жизнь в Церкви - подготовка к христианской кончине. Христос помогает нам преодолеть страх смерти, такой, казалось бы, естественный для человека.
И в этом смогли наглядно убедиться сотни людей, пришедших на отпевание Людмилы, совершенное девятью священниками, а потом и на панихиду в сороковой день по ее кончине, в московский храм святителя Николая в Пыжах. Все здесь напоминало о словах святителя Игнатия Брянчанинова : "Можно узнать, что почивший под милостью Божией, если при погребении тела его печаль окружающих растворена какою-то непостижимою отрадою". Недаром одна прихожанка сразу же назвала тело усопшей мощами мученицы Людмилы. Когда священники подняли гроб на свои плечи и плавно, бережно понесли его, невольно подумалось: так ангелы вознесут душу рабы Божией Людмилы к Горнему Престолу. Еще одна женщина потом призналась, что в этот момент у нее сама собой возникла мысль: "Христова невеста…" На кладбище солнечный луч лег на лик усопшей последней земной лаской и одновременно первым отблеском Света, Который, мы все надеемся, ей суждено увидеть в Царствии Небесном. А в сороковой день над могилой Людмилы многие услышали трель жаворонка (это в декабре - то!).
Так вместо торжества зла мы стали свидетелями торжества добра, вместо торжества смерти увидели торжество жизни во Христе.
Не раз в те дни повторялись слова : такую кончину надо заслужить - всей жизнью. Вот почему и для тех , кто узнал о Людмиле только после ее мученичества, и для старых знакомых и друзей,-для всех драгоценны подробности ее жизни.
К сожалению, в этих скромных заметках приходится ограничиться лишь отдельными сторонами этой - в подлинном смысле христианской - жизни.

ПЕРВЫЕ ШАГИ.

Ровно 25 лет назад, осенью 1975 года Людмила впервые переступила порог храма - просто так, из интереса, не думая, что тем самым переступает и порог целой эпохи в своей жизни. Это был собор Успения на Городке в Звенигороде. В архитектурном убранстве этого собора видят южнославянское влияние, руку сербских мастеров. В 1999 году Людмила воспримет боль Сербии, варварски унижаемой и разрушаемой всем "цивилизованным" миром, как собственную. Это выразилось в ее песне "Сербия и Россия". А потом группа сербов - детей и взрослых- разделит скорбь по ней и почтит ее память. Одна из нитей, связующих разных людей, разные времена и города. Этими связями так богата вся жизнь Людмилы, и сама она не уставала выявлять их для всех, как и протягивать новые нити.
Первые свечи , поставленные перед иконами за родных и близких, отчасти потому, что "все так делают". Но и потому, что душа ощутила дыхание вечности и потребность прикоснуться к ней. Было еще и желание не оставаться посторонней наблюдательницей, но принять хотя бы какое - то участие в том, что совершается в храме.
Людмила потом вспоминала, будто я ей тогда сказал : "Пора уходить, а то я останусь здесь насовсем". Честно говоря, мне всегда казалось, что похожую фразу произнесла она сама. Кто-то выразит сомнение : стоит ли останавливаться на подробностях первого посещения храма, если до сознательного вхождения в лоно Церкви, было еще далеко? Притом многие, переступив порог храма один раз, действительно оставались в нем навсегда. Но Бог ведет нас к Себе неодинаковыми дорогами. И, чем более робкими и нерешительными были первые шаги Людмилы к Церкви, тем более насыщенной оказалась ее церковная жизнь.
В тот раз она купила и первую в своей жизни икону - Владимирской Божьей Матери - маленькую, бумажную, наклеенную на картон, и очень никазистую по исполнению. Эту икону Людмила стала носить всегда с собой, обычно в отдельном кармашке кошелька. Кошелек она два раза теряла. Оба раза его находили пожилые женщины. Не подозревая об этом, Людмила при встрече с ними начинала сетовать на пропажу. Старушка сурово спрашивала : "Что в кошельке"? Услышав про икону, с которой начиналось перечисление, сразу доставала находку : "Этот?" - и возвращала со всем содержимым.
Еще и еще раз вспоминая и анализируя те давние события, я могу высказать предположение, что стремление к Божьему храму возникло у Людмилы после рождения сына. Наверное , материнство особо приближает женщин к Богу.
После 1975г. при каждой возможности, особенно во время летнего отдыха, Людмила стремилась посетить храм. Чаще всего это был уже хорошо знакомый Успенский собор на Городке. Так незаметно летние отпуска превращались в паломничество.
С того первого посещения Успенские храмы стали играть особую роль в ее жизни.В Успенской церкви Новодевичьего монастыря Людмила приняла Святое Крещение. В Успенском храме подмосковного села Успенское она впервые стала нести клиросное послушание, впервые читала шестопсалмие. Но все это было потом, спустя 15 лет со времени первого прихода в храм, ибо крестилась она весной 1991 года. Однако решение связать свою жизнь с Богом созрело окончательно осенью 1990 года, во время тяжелой болезни. Можно даже указать рубеж, за которым началась ее новая жизнь - 24 октября 1990 года. В этот день ей была сделана операция. Значит, Богом было Людмиле отпущено ровно 10 лет и три дня. И это время пролетело, как один день, подобный дню в монастыре, где едва удается выкроить для сна четыре часа, а остальное время отдается богослужению, келейной молитве и послушаниям.
Но сейчас, пока с трудом, медленно восстанавливаются силы после тяжелой операции, - чтение Нового Завета и духовной литературы, какую только удается достать. И в числе первых книг было приобретено Житие св. Василия Нового с описанием мытарств преподобной Феодоры. Для православного человека этим сказано все. С момента, когда Людмила впервые услышала о мытарствах до того момента, когда душа ее, по словам о. Владимира Переслегина, стрелой пролетела через них, - вся жизнь, также пролетевшая стрелой. Трудно было найти более благое напутствие для нее, чем рассказ о мытарствах, потому что он вооружил душу пониманием простой, но важной истины : к смерти, к переходу в иной мир нужно готовиться заранее.
Людмила наверняка догадывалась о неблагоприятном прогнозе врачей. В то же время у нее крепло ощущение, что этот прогноз пока не сбывается, что ей дается отсрочка. Надолго ли - неизвестно. Значит, нельзя откладывать подготовку, надо спешить. Завтра может быть уже поздно.
По словам о.Александра Шаргунова, Людмила любила Бога больше всего в жизни. Иначе и не могло быть, поскольку она прекрасно понимала, что, в сущности, жизнь подарена ей Господом во второй раз. А потому каждым прожитым днем, каждым часом она обязана, как величайшей милостью, Ему, и только Ему. Ежеминутное переживание этой истины порождало особую благодарность и любовь Людмилы к Богу.

Малая Церковь.

Рискну сказать, что день крещения Людмилы стал иконой для ее христианской жизни. Это была пятница, 24 мая 1991г. - день свв. Равноапостольных Мефодия и Кирилла, учителей Словенских, равноапостольного Ростислава, князя Великоморавского, святителя Никодима, архиепископа Сербского. Опять связь времен и славянских народов. Кажется, сам этот день призывал по мере сил и знаний потрудиться на ниве духоаного просвещения. Надо добавить, что в том году была ранняя Пасха . 24 мая оказалось днем отдания Вознесения и , следовательно, кануном Троицкой родительской субботы. Между двумя родительскими субботами оказалась заключенной целая жизнь.
В первые месяцы после крещения Людмилу больше всего волновал вопрос о воцерковлении семьи. Мама была крещена в детстве, теперь она с радостью стала регулярно посещать церковь. Сын принял крещение 14 августа 1991 г. - в праздник Спаса и день крещения Руси. Мужа удалось окрестить в том же году 2 декабря. Теперь вся семья дружно соблюдала посты. В следующем году, 26 июля, на Собор Архангела Гавриила, мы обвенчались. Людмила с тех пор особо чтила Архангела Гавриила как покровителя семьи и брака вообще, а нашей семьи - вдвойне.
Наше венчание мы отметили паломничеством в Оптину Пустынь. Именно там я смог убедиться, как стремиться Людмила к Святому Причастию. Там впервые услышал от нее слова, выражавшие и любовь к Богу, и совершенное предание себя Его воле: "Живу одним Причастием".
Семейную жизнь Людмила воспринимала, если позволительно так выразиться, литургически. Она очень дорожила семейной трапезой, открываемой и завершаемой молитвой. И любая возможность помолиться всей семьей для Людмилы была драгоценна. Постепенно у нее сложилось огромное молитвенное правило, особенно вечернее, непременно включавшее, помимо обычных молитв на сон грядущим, кафизму, главу из Евангелия, акафист *какой- в зависимости от обстоятельств; в последний год жизни чаще всего - Царю -мученику Николаю). Это правило , которое одновременно и выходило за грань ее скромных физических сил, и несомненно, их поддерживало, она предпочитала совершать поздно ночью, в полном уединении.
Стоило, однако, предложить ей : "Давай вместе почитаем вечерние молитвы", - и радость Людмилы говорила, что такая скромная, но семейная молитва для нее превыше всякого правила. Читать молитвы мог кто-то один, а другой слушал. Иногда читали по очереди. Но в любом случае - и на это также хочется обратить особое внимание- Людмила старалась сама прочитать молитву "Владыко Человеколюбче, не ужели мне одр сей гроб будет…", и звучала она всегда особенно проникновенно.
Может быть, в небольшой степени взгляд Людмилы на супружескую жизнь, как на совместное предстояние Богу, проявился в последней нашей с ней паломнической поездке в Муром в августе 1998 г. Замысел паломничества целиком принадлежал Людмиле, и, с Божьей помощью, его удалось воплотить в жизнь. Этой поездкой она хотела отметить нашу серебряную свадьбу. Поскольку годовщина не относилась к венчанию, неуместным было бы обычное в таком случае празднество с приглашением гостей. Другое дело - помолиться в столь памятный день у мощей святых покровителей супружества благоверных князя и княгини Петра и Февронии. И мы действительно смогли вдвоем преклонить колени перед их мощами в день 25-летия нашего брака. Затем отстояли там же, в Муромском Свято-Троицком женском монастыре, всенощную, а на следующий день причастились. Как-то само собой получилось, что мы с ней одновременно положили земные поклоны перед мощами святых, одновременно подошли к ним, несмотря на тесноту. А дальше, стоило нам только приблизиться к раке, как паломники сразу расступились, будто чувствуя, что поклониться этой святыне мы можем только вместе, только одновременно.
Паломничество в Муром подарило Людмиле много духовной радости. Мы смогли поклониться почти всем многочисленным святыням этого древнего русского города, и в их числе - мощам св. праведной Иулиании Лазаревской, которую Людмила особо почитала. Возможно потому, что св. Иулиания была для нее образцом православной мирянки, семейной женщины, нашедшей свой путь служения Богу через служение ближним. Нам удалось тогда посетить село Лазаревское - родину праведной Иулиании, почерпнуть воду из ее колодца. Паломников сопровождал в этой поездке прямой потомок святой Иулиании, приехавший из Франции. И все состоялось в значительной степени благодаря инициативе и настойчивости Людмилы. Неожиданным подарком для нее стало и посещение церкви на старинном кладбище села Карачарова - родины Ильи Муромца. Оказалось, что этот храм освящен во имя святых Гурия, Самона и Авива, то есть опять-таки покровителей семьи.

КРАСНОЕ СЕЛО.

Но вернемся в первые годы пребывания Людмилы в Церкви. Она очень быстро усвоила православный образ жизни. Конечно, без надлежащего руководства это было бы невозможно, как и без постоянного участия в жизни прихода. По милости Божией, в первые же месяцы после крещения она обрела и духовного пастыря, и свой приход.
Тогда только начало свою работу православное радио "Радонеж". Вместе с ним в наш дом вошел голос батюшки Артемия Владимирова, и так приковал к себе внимание, что не было никаких сомнений : вот он, пастырь добрый. Впервые Людмила побывала в храме Всех Святых, что в Красном Селе, и увидела там своего будущего духовного отца 10 августа 1991г., в праздник Смоленской иконы Божией Матери. Непосредственным поводом посещения было крещение сына, или, точнее сказать, пока только оглашение, для которого предоставил свои гостеприимные, хотя и полуразрушенные стены храм Всех Святых.
Не могу не поделиться одним воспоминанием, невольно запавшем в душу. Накануне ночью была буря, и она надломила большую ветвь у дерева, росшего напротив церковной калитки. Стоило нам выйти за ограду, как раздался страшный треск, и этот громадный сук, сам толщиной едва ли не в целое дерево, рухнул почти на нас. Кто-то (не помню, кто именно) успел быстро подскочить вперед, кто-то вовремя остановился. Этот случай кажется теперь символическим предупреждением об опасностях, подстерегающих по дороге из храма домой. Если, конечно, вообще допустимо говорить о подобного рода символах и предзнаменованиях.
Я уже говорил, что 14 августа того же года наш сын был крещен (в другом храме). Благодаря такому торжественному случаю, мы все получили пригласительные билеты на вечернее и утреннее богослужение в храме Василия Блаженного - на следующий день, 15 августа , праздновалась его память.
Высокий, но небольшой по площади центральный храм,все галереи и переходы битком забиты людьми, в том числе стоящими в очередь на исповедь. Священники исповедуют в крошечных приделах, окружающих основной столп храма. И самая длинная очередь, конечно же, к батюшке Артемию. Нечего и говорить, что именно ее выбрала Людмила. Пришлось проявить и терпение, и упорство, которые были вознаграждены - она "достоялась". Много лет спустя это дало батюшке повод для воспоминания, облеченного в форму вопроса : "Если я не ошибаюсь, нас познакомил св. Василий Блаженный?"
Понятно, что с тех пор важное место в ее молитвенной жизни занял праведный отрок Артемий Веркольский - небесный покровитель духовного наставника. Знаменательно, что , по воле Божией, отпевание Людмилы совершилось 2 ноября --в день ангела о. Артемия. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне подумалось : а неужели первое ее знакомство с пастырем не имеет никакого зримого свидетельства благословения праведным отроком? И вспомнил : ведь есть довольно распространенная икона, где вместе изображены святые Артемий Веркольский и Василий Блаженный. Нет, Бог выбрал день первой встречи пастыря и его прихожанки, как и день прощания, совсем не случайно.
Итак, храм Всех Святых бывшего Новоалексеевского монастыря, что в Красном Селе. Невозможно забыть первые годы в нем.
Своими впечатлениями мы неоднократно делились, и они принадлежат скорее Людмиле, чем мне. Невольно думалось: "Полуразрушенные души в полуразрушенном храме". Но хотелось верить, что души все же созидаются быстрее, чем храм. Особенно памятны самая первая осень и зима. Холодно. Дыхание, срываясь с губ, стремится к куполу белыми облачками пара. Кажется, что это молитва летит ввысь. И батюшка, неторопливо переступая валеночками, обходит храм с каждением. Осыпающиеся росписи на стенах. Но надпись у основания барабана, несмотря ни на что, продолжает светиться потускневшей позолотой: "Дивен Бог во святых Своих , Бог Израилев". Я тогда не знал, что эти слова служат припевом канона на отпевании, и что мне еще предстоит услышать их в день прощания с Людмилой.
Она как-то сказала о храме Всех Святых: "Здесь сразу и начальная школа, и средняя, и целый православный университет". Основанием для такой оценки, несомненно, были проповеди батюшки Артемия и его традиционные беседы на Священное Писание. Сюда, конечно, обязательно надо прибавить его выступления по радио, вечера в культурном центре "Меридиан"-тогда это было притягательное место для православной Москвы. Людмилу привлекало умение батюшки вести диалог. Оно проявлялось в ответах на письма радиослушателей, на записки во время бесед в храме и вечеров в "Меридиане", в мимолетных, но всегда глубоких репликах, замечаниях, шутках.
Батюшка учил широкому спектру вещей - от высокого богословия до практических вопросов повседневной жизни и поведения в храме. На многие житейские ситуации он подсказывал замечательные молитвы, которые нельзя было сыскать ни в каком молитвослове. Неудивительно, что у Людмилы возникло ощущение открытого ей подлинного и неоценимого духовного богатства. А она привыкла делиться тем, что имеет, и иначе не могла.
В этой связи вспоминается, как очень давно мы спорили в студенческой компании : кого можно назвать интеллигентом? Людмила подлинную интеллигентность связывала тогда не с обладанием духовными ценностями, а с умением и желанием ими делиться. Тех же, кто не хотел делиться своими знаниями, она называла "гнилыми (на самом деле даже резче) интеллигентами". Свое мнение она не изменила и впоследствии. Слова с делами у нее не расходились. Теперь она стремилась приобщить как можно больше людей к вере и Церкви, и скоро почувствовала, что здесь ей очень помогло бы систематическое образование.
Вот почему, по благословению о.Артемия и его рекомендательному письму, Людмила становится вольнослушателем на курсах катехизаторов. Поначалу там отнеслись к ней не без скептицизма. В самом деле, человек, что говорится, без году неделю в Церкви, и уже мечтает о катехизаторской, просветительской деятельности. В 1992 г. курсы были преобразованы в институт *ныне - Православный Свято-Тихоновский Богословский ). Людмилу в виде особой милости согласились принять на первый курс дневного отделения нового института без экзаменов. Так, обладая университетским дипломом и ученой степенью кандидата экономических наук, она снова оказалась на студенческой скамье.Учеба в Богословском институте (и связанная с нею просветительская деятельность) стали даже и не просто одной из страниц ее жизни. С ними оказалась связана вся церковная жизнь Людмилы.

Свои впечатления от первых лет пребывания в храме Всех Святых Людмила выразила в стихотворении, написанном в январе 1994г.:

Где милость Божья собирает нас
В единое молитвенное пламя?
Где легкий, тихий и покойный глас
Беседует ко Господу псалмами?

Где бдения, молитвы и труды
Свершаются со светлою улыбкой?
Где исповедь спасает от беды,
Врачуя согрешенья и ошибки?

Где в каждом слове пастырском любовь,
С Небес в сердца сводящая блаженство?
Где истинно живые Плоть и Кровь
Возводят наши души к совершенству?

Где ангелы и служат, и поют,
И моют пол, и смотрят за свечами?
Храм Всех Святых - спасительный приют,
Где чистое молитвенное пламя

Возносится из глубины сердец
И Божьего престола достигает,
И со Святыми Всеми Сам Творец
Своей любовью нас соединяет.

Любя храм, Людмила , прежде всего, любила богослужение, и хотела участвовать в нем. Она мечтала читать на клиросе, стремилась к этому всей душой. Такая возможность впервые представилась весной 1992г., когда она лежала в загородном стационаре академической больницы в Успенском, под Москвой. Вскользь я уже упоминал об этом. Местный Успенский храм, который только начинал восстанавливаться, нуждался в людях. С тех пор Людмила поняла, что нужно идти во вновь открытые или отдаленные приходы. Например, она с радостью читала в только что построенном храме в честь Иоанна Кронштадтского в г. Балабаново Калужской области, куда мы сней ездили в гости к моим родным. В такой же надежде быть полезной летом 1994г. она пришла, по благословению о.Артемия, в недавно открытый храм Девяти мучеников Кизических в Москве.
Постепенно Людмила получила большую практику в церковном чтении. Хорошую школу дал и богословский институт. И , наконец, сбылась ее мечта - читать на клиросе в родном храме. Голос Людмилы помнят многие прихожане, особенно по чтению часов перед воскресной литургией. Читала она, как и полагается, без эмоций. И все же в ее голосе ощущалась особая приподнятость. Она как будто отсчитывала минуты и секунды до возгласа "Благословенно Царство….", с нетерпением ожидаемого ею. Голос звучал чисто и даже звонко, хотя потом дома ее мучил кашель и боли в горле --последствия болезни. Как всегда, чтобы ощутить радость служения Богу, она не жалела ни сил, ни здоровья.

СРЕДИ ЛЮДЕЙ

Постепенно Людмила усваивала еще одну высокую, хотя и чисто практическую науку, крайне важную для православной души : как жить среди людей так, чтобы ни в ком не вызывать помыслов несветлых. Чем больше ее душа устремлялась к Богу, чем больше времени и сил отдавалось послушаниям, тем шире становился круг общения.
Меня всегда удивляла способность Людмилы завязывать контакт с совершенно незнакомыми людьми. Она обладала даром выделить то главное, что волнует данного человека, и максимально тактично, ненавязчиво повести разговор именно об этом главном. Умела побудить человека к размышлению о духовных корнях проблем, с которыми он сталкивается, и вовремя предложить ему духовную помощь: подарить подходящую книгу, научить необходимой молитве, привести в храм, за руку подвести к священнику. Она подходила к людям с уважением, с желанием помочь, и это всегда вызывало ответное доверие. С ней не боялись быть откровенными.
Для многих людей Людмила была не просто деятельным человеком, осведомленным в богословии и церковных традициях, кому можно задать вопрос, кто способен поддержать практическим советом при первых шагах на пути к храму. Ее воспринимали , как нравственный образец, по ней судили о православных людях. Сначала она старалась приводить людей к вере рассказом, а в итоге приводила личным примером.
Какими принципами Людмила руководствовалась в общении с людьми? Вспоминаются два момента.
Первый - это слова, которыми она напутствовала меня на послушание алтарника в храме св. Николая в Пыжах. Оба мы предвидели много искушений на этом благом поприще, и, сто греха таить, для меня страх будущих искушений порой заслонял главное. И тогда Людмила сказала : "Помни одно:уготовихся и не смутихся *Пс.118,60)". Вряд ли что-то можно и нужно было прибавлять. Она всегда держала в памяти эти слова, для нее они имели значение практического руководства. Я сказал бы, что ее жизнь была постепенным, шаг за шагом, постижением всей глубины их смысла, а полностью он реализовался в ее смерти.
Второй - это ее совет всем людям, оказавшимся в сложной житейской ситуации, нуждающимся в помощи и защите : "Погляди вокруг себя. Найди человека, которому еще трудней чем тебе, который еще больше, чем ты, нуждается в поддержке. Помогай ему, защищай и опекай его. Увидишь, что Бог даст тебе новые силы и мужество".
Насколько этот принцип был прочувствован и пережит лично ею, можно судить по стихотворению Людмилы "Женщины мои родные". Поэтическое творчество также было для нее способом общения с людьми, хотя, конечно, некоторые ее стихотворения - это прежде всего молитва, обращение к Богу и святым.
Искусство общения проявилось и в педагогической деятельности Людмилы. Она была учительницей, завучем, а потом и директором воскресной школы при храме Девяти мучеников Кизических, вела семинары по курсу "Искусство речи" в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте, - по курсу, который читал и продолжает читать о. Артемий Владимиров. Педагогическое наследие Людмилы, включающее планы и разработки занятий, их магнитофонные записи, без преувеличения, огромно, и самой важной задачей для себя я считаю опубликовать хотя бы малую часть этого наследия.
Говорить о нем бегло просто невозможно. Но, если попытаться охарактеризовать педагогическую деятельность Людмилы предельно кратко, то нужно сказать, что она стремилась побудить и студентов, и школьников к размышлению, к сопереживанию, к внутренней работе. Студентов приучала к работе над словом. Письменную речь считала столь же важной, как и устную. И недаром со многими из ее духовных сестер общение поддерживалось прежде всего по переписке.
Излюбленными темами на занятиях в воскресной школе для Людмилы были жития мучеников. Тему царского служения, Царственных мучеников она никогда не оставляла. Она любила рассказывать о св.Женах-мироносицах. Особо проникновенным было проведенное Людмилой занятие, посвященное новомученику воину Евгению. Оно заканчивалось тем, что все присутствующие целовали изображение крестика Евгения, помещенное на обложке брошюры о нем. Естественно , эту брошюру Людмила предварительно позаботилась приложить к подлинному крестику воина - новомученика, хранящемуся в храме
Св. Николая в Пыжах.

На Большой Ордынке в Пыжах

Давным - давно, в университетские годы, чувствуя себя молодыми, свободными от бытовых проблем и самостоятельными, мы с Людмилой решили все выходные дни посвящать систематическому изучению архитектурных памятников Москвы. Больше всего нас привлекало Замоскворечье. Конечно же, свобода от суеты оказалась иллюзорной, отчего наши архитектурные прогулки часто прерывались, а потом, с прибавлением в семье, и вовсе прекратились. Но, пока была возможность, после очередного длительного перерыва свой маршрут мы каждый раз начинали - в целях повторения - с церкви св. Николая в Пыжах. Самый облик этого храма стал для нас очень родным. Людмила всегда выделяла его среди других московских храмов, и как-то особенно обрадовалась известию, что он передан верующим. Тогда же она впервые услышала имя протоиерея Александра Шаргунова - настоятеля храма в Пыжах. И оно с самого начала стало для нее особо уважаемым.
Большое впечатление на Людмилу произвела фотография на обложке журнала "Православная беседа", где был изображен о.Александр среди учеников воскресной школы. Уважение и доверие к еще незнакомому батюшке укрепилось в результате общения с однокурсниками по богословскому институту - прихожанами храма св. Николая в Пыжах.
Предполагаю, что самое первое посещение Людмилой этого храма, и, возможно, первая встреча с о. Александром были связаны с приездом в Москву коллег из Италии, с которыми она была знакома еще до воцерковления. В порядке отступления скажу, что контакты Людмилы в научном мире, включая международные, были весьма обширными. Она сумела завоевать авторитет среди коллег не только благодаря талантливым и новаторским работам, но, прежде всего, благодаря умению всю себя без остатка отдавать любимому делу. И, когда настало время, свою безграничную преданность она целиком посвятила Богу и Церкви.
Помня ее особую доброжелательность и радушие, Людмилу попросили устроить небольшую пешеходную экскурсию по Москве для итальянских гостей. По старой памяти, она начала ее с Никольского храма в Пыжах, тем более что теперь можно было, не ограничиваясь наружным осмотром, войти в церковь. Не помню уже, что Людмила рассказывала о впечатлениях своих подопечных, но ее личные впечатления были очень глубокими. Она с охотой делилась ими, возвращалась к ним несколько раз.
Наступила осень 1993г., а вместе с ней кровавые события у Дома Советов на Пресне и в Останкино. Наша семья с самого начала была на стороне Конституции , на стороне Верховного Совета. Мы с сыном целыми днями пропадали у Белого Дома, а на долю Людмилы выпало самое тяжелое - ждать дорогих людей, ежеминутно сознавая опасность, которой они подвергаются, и молиться, чтобы эта опасность минула их. Не вдаваясь в подробности, скажу, что сына она буквально отмолила. Памятью о том времени стал небольшой цикл ее стихотворений, взывающих к совести людей, которые предпочли занять позицию невмешательства в события и ограничиться молитвой. Людмила восстала против лицемерия такой молитвы - молитвы за царя Ирода.
В первые дни после расстрела Дома Советов представлялся возможным только один способ выживания : уйти в себя. Казалось , что искать какую- либо опору во вне просто бессмысленно. Кругом царил разгул "победителей". Но опора нашлась. Ее дал о.Александр Шаргунов, выступая по радио "Радонеж" 6 октября 1993 г. Он назвал своими именами все, с чем не мирилась совесть. Заклеймил и расстрел России, и тех, кто наблюдал его по телевизору, словно какую-то компьютерную игру, и разнузданную ложь так называемых средств массовой информации. Это был живой голос правды, голос подлинного Православия. Отныне и навсегда о. Александр стал для Людмилы высшим нравственным авторитетом. Между прочим, упомянутая выше фотография о. Александра была опубликована в первом номере "Православной беседы" именно за 1993 год. Стечение обстоятельств? Наверное так. Но каким символичным оно выглядит в свете событий этого года.
Вскоре у нас появилась возможность передать о. Александру стихи Людмилы, о которых упоминалось выше, и мои заметки о днях сентября - октября 1993 г. Людмила искренно радовалась, что мы хоть чем-то можем помочь батюшке в его борьбе за восстановление подлинной картины событий.
После 1993 г. Людмила прислушивалась к словам о. Александра все более и более внимательно. Это помогало ей найти правильную ориентацию в сложных обстоятельствах жизни страны. Она любила свое Отечество и старалась донести свою любовь до других людей, которые, кстати, не всегда ее понимали. Когда любовь к Богу стала определяющей в ее жизни, это укрепило и освятило в ее душе любовь к родной земле, сделало ее более действенной.
Людмила осознавала, что противостоять врагам Православия в России нельзя без борьбы за нравственность, против развращения народа и особенно детей. Преподаватель и директор воскресной школы, непосредственно общаясь с детьми, она особенно остро чувствовала, насколько они нуждаются в защите от современной атмосферы растления. Это и привело ее в Общественный комитет "За нравственное возрождение Отечества" во главе с о. Александром Шаргуновым.
Как член комитета она делала все, что было в ее силах. Принимала участие в его акциях. Общалась с людьми, которые входили в сферу внимания комитета. Среди них были и недостаточно воцерковленные. Она умела влиять на таких людей в лучшую сторону. Считала необходимым единство всех сил, выступающих за патриотизм и нравственность, и приложила немалые усилия в этом направлении.
Была еще одна причина, делавшая Никольский храм в Пыжах в высшей степени притягательным для Людмилы. Здесь было средоточие почитания Царственных мучеников и движения за их прославление. А их она всегда любила, им всегда молилась особенно тепло и трогательно. Может быть, потому, что видела в них прежде всего образец православной семьи. Когда о. Александр читал по радио письма о чудесах Царственных мучеников, Людмила прямо-таки приникала к приемнику, вся обращаясь во внимание. Как известно, на основе этих писем были составлены несколько выпусков сборника "Чудеса Царственных мучеников". В четвертом выпуске есть и письмо Людмилы. Она рассказывает о помощи Царственных мучеников, которую ощутила в своей деятельности директора воскресной школы. Особо трогательный момент связан с бескорыстным подарком незнакомого человека - огромной пачкой акафистов Царю-мученику.
И, конечно, в Никольский храм влекла мироточивая икона Царя - мученика. День прославления Царственных мучеников в августе прошлого года Людмила провела в нашем храме вплоть до позднего вечера, слушая акафисты, - не хотелось уходить. Потом она взволнованно рассказывала, что икона мироточила в ее присутствии.
Над кроватью Людмилы постоянно висела фотография преподобномученицы Елизаветы Федоровны. В качестве еще одного отступления расскажу о таком случае. Летом 1994 г. мы отдыхали в Петрове-Дальнем под Москвой. Ближайший храм был в селе Ильинском - когда-то имении великого князя Сергея Александровича , а потом Елизаветы Федоровны. Как-то раз Людмила отправилась в эту церковь на службу. Вернулась очень взволнованная и рассказала, что попала на отпевание старушки, которая оказалась последней крестницей Елизаветы Федоровны в Ильинском. Великая княгиня охотно становилась у себя в поместье крестной матерью новорожденных крестьянских девочек, давая им свое имя, причем дарила крестницам именные иконы. Елизавета, на отпевании которой побывала Людмила, пожертвовала подарок преподобномученицы храму незадолго до смерти.
Вспомнилось тогда и другое : ведь именно в Ильинское к Елизавете Федоровне приезжала погостить ее младшая сестра принцесса Алиса, будущая императрица Александра Федоровна, и там она встретилась с цесаревичем Николаем Александровичем. Это было прикосновение к судьбе царской семьи. А может, наоборот, святые в тот день прикоснулись к судьбе Людмилы?
Дерзну сказать, что с наибольшей силой таинственная связь с Царственными мучениками проявилась накануне отпевания Людмилы и в самый этот день. Действительно, ее тело привезли в храм первого ноября вечером, как раз к чтению столь любимого и памятного для нее акафиста святому Царю-мученику. Нельзя не вспомнить, что первое ноября - годовщина смерти императора Александра III, и, следовательно, восшествия на царский престол Николая Александровича. Это годовщина прославления Царственных мучеников Русской зарубежной Церковью. А день отпевания - второе ноября - годовщина присоединения невесты Государя Николая Александровича Александры Федоровны к Православию.
Людмила все более и более ценила проповедническое слово батюшки Александра. Ее знакомые и друзья помнят, как, бывало они звонили ей по вечерам, а она им отвечала : "Сейчас по радио выступает о. Александр Шаргунов. Давайте вместе послушаем, потом созвонимся".
Когда я возвращался после воскресного богослужения домой (будучи уже алтарником в Никольском храме), она всегда спрашивала, о чем говорил в проповеди о.Александр. В последние месяцы ее жизни, в конце лета и начале осени 2000 г. батюшка часто касался мысли: мы можем доказать свою любовь ко Христу только нашей смертью. Людмила принимала эти слова очень близко к сердцу, но кто тогда мог знать, насколько они относятся к ее собственной судьбе.
Я могу сказать с полной уверенностью: в последние годы жизни душа Людмилы больше всего стремилась именно к храму св. Николая в Пыжах. Она мечтала чаще бывать здесь, в том числе и потому, что считала: муж и жена должны посещать один и тот же храм. К сожалению, наши послушания были связаны с разными храмами. Когда мы могли вместе молиться в этом храме, ее счастью не было предела. Памятен Собор Архистратига Михаила 21 ноября 1999г. Тогда мы отметили в Пыжах не только мои именины, но и пятидесятилетие. Именно в тот день Людмила написала стихотворение посвященное нашему храму, - может быть, лучшее из всего, что вышло из под ее пера.
Она не уставала советовать практически всем, с кем общалась, идти в Пыжи, говорила об особенном молитвенном духе, царящем здесь. Радовалась, все чаще встречая в Никольском храме прихожан, знакомых по другим храмам. Характерно, что многие люди, ставшие впоследствии ее преданными друзьями, "случайно" познакомились с ней именно в Пыжах.
О.Александр часто вспоминал Людмилу, передавал ей поклон. Она всегда радовалась, как ребенок, малейшей подобной весточке. В последнее воскресенье перед ее кончиной батюшка спросил меня : "А как Ваша Людмила? Что-то она давно к нам не заходила". Я передал ей эти слова. Против обыкновения, она стала очень серьезной и сказала задумчиво: "Да? Он так сказал? Значит, я приду обязательно".
И она сдержала обещание. Пришла не только для того, чтобы отправиться из нашего храма в последний земной путь, но и для того, чтобы остаться здесь навсегда в сердцах прихожан, почитающих ее память как-то особенно трогательно и умилительно, и своим крестиком, лежащим на престоле. Крестик обагрен ее мученической кровью. Он лежит рядом с крестиком воина Евгения в окружении других святынь храма. Людмила всегда тянулась к алтарю. Могла ли она подумать о подобной чести? И нет на земле такого места, как "храм святителя Николая на Большой Ордынке в Пыжах", где бы еще я столь ощущал ее присутствие.

НЕ УМЕРЛА, НО СПИТ

Под утро в субботу 18 ноября 2000 года мне приснилась Людмила - в домашней обстановке, очень веселая, даже счастливая, с молодым лицом, нарядно одетая. Я видел ее почти в упор и ясно различал черты и выражение лица. Спросил у нее: "Разве ты не умерла?" Она ответила: "Нет. Это пока, временно. Сейчас я лежу, но потом буду приходить к вам все чаще и чаще. И настанет время, когда мы будем вместе уже совсем, навсегда"" Я сказал: "Но ты знаешь, как тебя все любят, как о тебе все молятся? Один человек даже сказал, что о тебе молятся от Алапаевска до Аляски." Людмила улыбнулась и шутливо сказала : "Ой-ой-ой!" Я не мог удержаться от почти традиционного вопроса : ""кажи, там, где ты сейчас, тебе хорошо?""Она не ответила ничего, только улыбнулась, одновременно как будто желая сообщить что-то очень хорошее, и в то же время предостерегая от подобных вопросов. Выражение ее лица словно говорило : "Ну , не понимает человек, о чем спрашивает!"
Назавтра, в воскресенье, я рассказал о. Александру свой сон, что дало повод еще раз как следует припомнить и обдумать его. Как понять слова : "Нет, не умерла. Пока я лежу"? И в это время услышал евангельское чтение о воскрешении дочери Иаира, которое воспринял как ответ : "Не умерла, но спит"(Лк.8.52)
Закончу свой рассказ одним небольшим стихотворением. Людмила вложила листок с этими строками в заветную тетрадь, куда она вносила лучшие свои стихи, а также стихи других авторов, особо важные для нее по какой-либо причине (при этом всегда, за исключением данного листка, указывая имена). Автор данного стихотворения не назван. Скорее всего, это - сама Людмила.
Бесспорно одно: перед нами ее завещание.

Я могу не успеть поделиться всем тем, что имею,
Чем Господь повелел послужить мне на этой земле,
В этом мире скорбей я, как должно, любить не умею,
И добру лишь служить в этом мире, лежащем во зле.

Я когда-то уйду, так успеть бы собраться в дорогу,
Что возьмем мы с собой в этот страшный последний наш путь?
Собирай лишь сокровища вечной души понемногу,
Там богатство земное мне будет не нужно ничуть.

Я когда-то уйду, над шумящей землею поднявшись…
Вы молитесь тогда, вы молитесь всегда обо мне.
Не забудьте меня, в суете этой жизни оставшись,
Колокольный рассвет пусть откроет врата тишине.

ВОСПОМИНАНИЯ ДРУЗЕЙ

Дмитрий Львов

Так как-то сложилось, что сформировался, с моей точки зрения, очень хороший коллектив людей, с которыми мне посчастливилось работать, - неважно, в какой роли. Это были мои близкие люди, соратники, к мнению которых, я, по крайней мере, пытался прислушиваться, хотя это не всегда удавалось. Но мне было очень приятно, когда я видел, что налицо те или иные успехи в разработке достаточно сложных, нетривиальных проблем, которыми занимались сотрудники направления, которым мне пришлось руководить. И среди них особо, конечно, выделялся образ Людмилы Крюковой. Я с самого начала видел в ней очень скромного человека. Она говорила почему-то всегда очень тихим голосом, ей всегда удавалось быть незаметной. Но, одновременно с этим, читая ее работы, беседуя с ней, я всегда обращал внимание на глубину замысла, который несли те или иные ее предложения, какие-то выводы, аргументы и т.д.
Долгое время я не знал ее мир, который, с моей точки зрения, в значительной степени стандартной, вроде бы должен был ограничиваться рамками ЦЭМИ, наших рабочих обсуждений, вообще научной жизнью. И когда Людмила сказала, что она пошла учиться в Богословский институт, это для меня было некоторым новым моментом. Я на нее посмотрел, удивился… Говорю: "Ну-ну, давай". Ну, а сам, конечно, думаю: "Что будет дальше?" И она тогда в первый раз мне рассказала о своем замысле, который, как мне казалось, страшно ее увлекал. Речь шла о проблеме нравственной стороны экономики. Это было как раз то, что мы, по существу никогда не учитывали. Я думаю, не только не умели учитывать, а в силу стандартов мышления, не понимали важность и необходимость исследования именно этой стороны проблемы.
Ведь по существу, среда, в которой Люся формировалась как личность, как ученый, как научный сотрудник, налагала - с моей точки зрения, в свете жизненного опыта - существенные ограничения на то, что принято было считать научным успехом или просто результатом. И это ограничение как раз было связано с тем, чем она занималась все последние годы, а именно, с проблемой человека, взаимоотношениями, отношениями между людьми. Насколько, скажем, те или иные рекомендации, те или иные наши расчеты, оценки корреспондируют с нравственной стороной человеческого бытия.
Мне часто приходилось с ней беседовать о каких-то для меня тоже очень близких, но не столько понятных, как для нее, вопросах, связанных с внутренним миром человека. Я вспоминаю, как мы обменивались мнениями, и я ей приводил слова Фридриха Листа, что "мир богатства не существует; только духовное и живое может быть соединено с понятием о мире". Он говорил так: "вот, посмотрите, что стало с богатством Тира и Карфагена, Венецианских дворцов, когда дух отлетел от этих каменных масс?!" И она мне тут же начала приводить более четкие определения из Ветхого и Нового Завета по этому поводу. Когда она мне это рассказывала, я говорю: "Люся, давай-ка, попробуй взять на себя проработку этих проблем. Напиши, пожалуйста, как ты об этом мыслишь?" Она говорила, что в Богословском институте они пишут рефераты, связанные с данной темой. И она мне несколько работ таких принесла очень быстро, вот в том числе и реферат "Тема любви в Воскресном Октоихе" . Он у меня пролежал, я думаю, года два-три, и я к этой работе неоднократно возвращался, раз прочел, потом в другой раз. Мне показалось сначала, что это в духе такого классического , богословского, церковного подхода. А мне хотелось, чтобы она раскрыла тему больше с общей философской точки зрения. И она мне еще приносила предложения. Я сейчас очень сожалею, что развитие этих идей, тех предложений, о которых шла речь, не зафиксировано.
Тогда у нас с ней, по существу, очень интересный был разговор, связанный с отношением рационального и иррационального в человеческих взаимоотношениях, в науке, что не все здесь можно свести к логическому пониманию, а тем более к алгоритмам.
Остается "огромный пласт", как она выражалась, проблем, которые нельзя объяснить с позиций такой логики, и, следовательно ,математики. Скажем, генетическое и живое, что присуще человеку, как это понять? И, одновременно некоторый ,наносной фактор, второе "я", присущее человеку, которое является результатом окружающей среды, в которой мы с вами общаемся. И это наносное, в целом ряде случаев, в силу действующих обстоятельств жизни, в которых мы находимся, мы часто, и очень часто, принимаем за основное и главное, забывая о сущностной стороне.
Я говорил ей: "Люся, объясни мне, пожалуйста, почему только в критические моменты, перед страхом смерти или очень существенного наказания и т.д., последние безбожники, вдруг, ни с того, как мне кажется, ни с сего вспоминают о Боге?" А она объясняла, что возвышенное понятие о духовном присуще каждому человеку, но наносное заслоняет это видение, и только обращаясь к Богу, мы можем обратиться к созерцательному представлению о существе жизни, об основных целевых направленностях, таких, как любовь в широком смысле слова. Об этом она и писала свою работу.
Я на нее всегда поражался : это был человек какой-то, действительно, удивительный. Выходит, - эти ее васильковые глаза, эта такая, немножко, может быть, загадочная улыбка, доброжелательность. На меня это действовало, ну, исключительно хорошо…Придет, посидит, поговорит,- какое-то умиротворение наступало. Видимо на некотором уровне она была существенно выше, чем я, мои коллеги и так далее.
Я все время ждал (и, думаю, не без основания) от нее попыток написать работу, которую можно было бы назвать "Нравственная экономика". Она была согласна это сделать. Я думаю, что если бы не эта трагедия, то это бы осуществилось. Сегодня, когда ее коллеги, с которыми она работала, ее муж, задумали сделать книгу, посвященную ее памяти, я считаю очень важным, чтобы в этой книге наряду с содержательными сторонами, не было бы выплеснуто главное - это был необыкновенной красоты человек, образ которого ни в коем случае нельзя как-то смазать. Необходимо осветить те работы, которые она сделала.
Людмила была удивительным человеком. В каком-то смысле, по моему мнению, она заслуживала звания проповедника, который нес слово живое, Божье слово. Это было очень трудной ее миссией. Трудной -не вообще, а трудной в частности, и в науке. Я вспоминаю, как , готовясь к одному семинару, на котором я выступал впервые в качестве академика-секретаря, я предварительно обсуждал с Людмилой образы, которые потом вошли в мой доклад в качестве постановки проблемы нравственности. В частности, я говорил о том, что одну из причин нашего кризиса надо искать именно в духовной сфере, в разложении нашего "я", и не случайно это ассоциировалось с целым рядом образов. Например, мы с ней говорили о таком понятии как "совесть". Она является носителем благой вести, которая идет как бы от сердца, а не от головы и переполняет душу. Она не может оставаться внутри, поэтому прекрасно и второе слово - "соучастие" ("совесть"). Примерно это я высказал в докладе. При этом у меня возникло ощущение, что это говорю я не от себя, а что во мне в значительной степени действовало какое-то Провидение. Так бывало не один раз, и Люся об этом знала. В тот раз, я только уже потом задумался о том, как прореагировал зал на мое выступление. Как мне кажется, что какая-то его часть сказала: "Ну, вот, академик "поплыл" в совсем какую-то непонятную сферу…". Но, думаю, что незначительная часть моих коллег все больше и больше стала задумываться о Боге, нравственности в мире. И это очень приятно. В этом, конечно, есть огромная заслуга Люси.
С ней можно было обсуждать не только чисто научные проблемы (она была классным научным сотрудником), но и, прежде всего, духовные. В конце своей жизни она стала как бы проповедником, духовником, с которым можно было обсуждать даже какие-то интимные стороны. С ее стороны понимание было всегда.
В моей памяти сохранилась непосредственность ее восприятия, которая выражалась в том, что она как бы не замечала , что перед ней находится жутко грешный человек со своими слабостями и пр. Этот образ есть то самое главное, что осталось сегодня у меня в памяти. Я думаю, что с выходом этой книги не закончится духовное общение с Людмилой, т.к. она все равно будет присутствовать среди нас, так же как личный мир, как Божественное предначертание, как проповедник. Я не случайно сказал, что это "Божественное", так как были эпизоды, на первый взгляд нелепые, подтверждающие это. Как-то завис компьютер в лаборатории. Людмила сказала: "Давайте помолимся…", и компьютер заработал. Для нее было очевидно, что так произошло, потому что обратились к Богу. Для нас - людей сомневающихся - все обязательно требует каких-то логических подтверждений, но для Люси вопрос так не стоял. Она была в этом плане сто раз права.
Я очень признателен людям, с которыми работала Люся за то, что они помогли мне принять участие в воспоминаниях о ней. В одной из Людмилиных работ "Любовь в воскресном Октоихе" я сделал пометки, которые для меня были существенны : "Бог - есть любовь (на этом я делаю акцент - Д.Л.), и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем" (1Ин.4.16). Очень удачно она пишет дальше: "…способность любить тех, с кем вы связаны супружескими отношениями, другими родственными связями, узами дружбы, вложены в каждого человека Богом, ибо он сотворен по образу и подобию Сотворителя своего. Но эта любовь практически всегда связана со страстью, искажающей и подменяющей любовь к другому, с любовью к себе". Это меня поразило! Значит, мы, к сожалению, пропускаем все через призму своего "я", окрашиваем любовью к себе, что выражается, например, в назойливо повторяемых вопросах : почему мы несчастны, почему нас не признают, хотя мы такие хорошие? Однако первая заповедь - это любовь к Богу и, следовательно, "я" тут не при чем. Поэтому, если есть успехи, то они, прежде всего от Бога. Как тут не вспомнить Люсю? Она знала об этом.
Людмила знала моего покойного духовного отца (иеромонаха Марка), настоятеля храма в честь святителя Филиппа. Мы с ней часто вспоминали о нем. Это был тоже уникальный человек. Царство ему Небесное. Отец Марк вел передачу в СМИ "Мир дому твоему", выступал в "Арбатском клубе" и т.д. Он так умно и славно говорил с любой аудиторией. На мой вопрос : "Отец Марк как у Вас получается так общаться с людьми?" он ответил: "Это все от Бога, произнося первое слово , я еще не знаю, какое будет второе". Однажды в узком кругу я высказался в том смысле, что, если бы Людмила не была женщиной, то я бы взял ее в духовники. Это для меня было очень важно, потому, что, к сожалению, очень поздно мое мировоззрение стало обращаться к духовной сфере. Я стараюсь сейчас и в своих работах, и в общении с большими аудиториями основное внимание уделять социально-психологической, нравственной стороне. Экономические проблемы очень важны, но решение корневой проблемы развития нашего общества лежит не столько в сфере экономики, сколько в нравственном укладе нашей жизни.
Очень жаль, что Людмила так несвоевременно ушла из жизни. Но утешает мысль, что она, тем не менее, находится среди нас, наблюдает за нами. Ее друзья также уверены в этом. При жизни она каждому уделяла внимание. Ее духовная проницательность поражала. Например, она считала, что моим небесным покровителем является св. мученик Дмитрий Солунский, хотя по церковному календарю это не совпадает. Когда у меня был юбилей, Людмила подарила мне образ этого святого и сказала, что Дмитрий Солунский - это мой святой. Удивительно в этой истории то, что и мой дорогой духовный отец Марк (ныне покойный) также считал. Людмила определила покровительство мне св. Дмитрия Солунского видимо по характеру моей деятельности и придавала этому большое значение. Этот подарок является для меня дорогой памятью о Людмиле. Здесь уместно было бы отметить, что ее убили под Дмитриевскую родительскую субботу. Дмитрий Солунский был, как известно, воин. По этой причине с его памятью связано поминовение прежде всего павших воинов. И вот Людмила, тоже как воин Христов приняла мученическую кончину.
На последнем семинаре, на котором присутствовала Людмила, выступал медик и говорил о проблемах смертности. Она тогда сказала, наконец-то Господь услышал ее молитвы о нашем институте, т.к. в его стенах стали проходить такие семинары. Людмила очень высоко оценила это выступление, хотя многие не поняли его значения как она. Это были вполне уважаемые, серьезные люди. Для нее тогда настало время, когда она смогла бы выступить со своей статьей и высказать свои взгляды.
Остались некоторые важные дела, которые мы запланировали с Людмилой и, которые остались не исполненными. После Собора Русской Православной Церкви в 2000 году у меня состоялась встреча с митрополитом Кириллом, который предложил подготовить мне записку для Патриарха о социально-экономическом развитии нашей страны, а в последующем, если будет на то его благословение разработать программу по экономической политике РПЦ независимой от государства. Предстояла большая работа. Я предложил Людмиле заняться этой работой. Со своей стороны составил записку , о которой меня попросил митрополит Кирилл.
Я представляю себе, как мы начали бы с Людмилой сотрудничать в этом деле. Но это не суждено было сделать нам совместно. Все, что было ей начато, продолжается. Я понимал, что то, чем она занимается, требует невероятного напряжения и прежде всего морального. Но когда я ближе с этим познакомился, то понял, какого высокого уровня в этом деле она достигла. Людмила была замечательным педагогом, воспитателем маленьких детей; как умела общаться с родителями, постоянно поддерживая контакт с ними, с аудиторией слушателей. Она была мастером общения.
В Православном институте, который она сначала закончила, а потом в нем преподавала, также преподает отец Артемий. Мне кажется, что теперь ему трудно без нее. Он блестяще читает лекции, но не все студенты в состоянии понять их содержание в силу своей недостаточной подготовки. Людмила буквально разжевывала основные положения этих лекций студентам; систематизировала их познание; заставляла их самих что-то сделать практическое, исходя из этого познания. Если бы не ее усилия в этом направлении, то можно сказать, что блестящие лекции о. Артемия могли бы пропасть втуне, забыться. Приходя к нам, она рассказывала, какие сочинения писали студенты. В них были удивительные поучительные вещи, которые очень помогают нам теперь в жизни. Все с чем, казалось, я был знаком раньше, теперь я как бы познакомился заново.
При разговоре, при беседе со мной в Людмиле открывались все новые грани. Видимо в этом заключается особенность духовно богатой личности. Она действительно может оказывать существенное влияние на людей…. Несмотря на то, что ее уже нет с нами, но то влияние, которое она оказывала на нас, осталось с нами, с теми, которым она отдала частичку своего душевного тепла.
Самое большое впечатление у меня осталось в памяти от Люсиного взгляда. Всем известно выражение, что глаза - это зеркало души. Оно заключает в себе очень важный духовный смысл. Взгляд выражает духовную силу человека. Иногда сложно передать эту силу словами, но ощущать ее на себе всегда можно. Люсин взгляд заключал в себе необыкновенную силу воздействия. Вообще для ее облика было характерно - улыбка, особый взгляд и некоторая отрешенность.

Ирина Зыкова

Судьба меня свела с Людмилой Игоревной впервые в 1984 году, когда мы с экскурсией от ЦЭМИ ездили в Троице-Сергиеву Лавру. Женщина - экскурсовод шаблонно говорила о культовых зданиях и рассказывала какие-то небылицы об иконах. Но в этой экскурсии было одно важное событие - мы приложились к мощам преподобного Сергия. Потом мы зашли в музей старинных игрушек. Тогда меня особенно поразило и запомнилось на всю жизнь ее отношение к сыну: большая любовь, внимание, тихий спокойный тон их беседы. Прошло много лет, но у меня до сих пор перед глазами эти залы с игрушками, Людмила с сыном, их беседа происходила так, как будто они одни и вокруг никого нет.
Затем я встречала Людмилу в Институте в окружении ученых мужей. И она - хрупкая женщина - доказывала им правоту своих убеждений, проводила конференции, встречала зарубежных ученых и т. п.
Господь одарил Людмилу незаурядным умом, умением глубоко проникать в изучаемый предмет и отстаивать свое мнение, трудолюбием и многими другими качествами, которые помогали ей в течении ее нелегкой жизни добиваться поставленной цели и преодолевать болезни и трудности.
В одной лаборатории мы оказались в 1991 году, но близко подружились с 1993 года. И именно этот период ее жизни явился определяющим, наполненным служением Богу и Церкви, из-за чего ее крестик хранится в храме святителя Николая в Пыжах, что на Большой Ордынке. По воскресным дням в этом храме выносят из алтаря мощи святых и наряду с ними две коробочки с крестиками. Одну - с крестиком Евгения Родионова, а другую - с двумя крестиками Людмилы Крюковой. Один - ее крестильный крестик, а другой, подаренный ее мужем, похожий на Людогощенский Крест, о котором она писала в своем дипломе в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте (ПСТБИ). Оба крестика она носила при жизни.
В 1990 году Людмила заболела смертельной болезнью. Это была тайна, о которой знали только ее самые близкие люди, и которую открыл ее муж на поминках в день похорон. Я по роду своих служебных обязанностей знала, что она больна, имеет группу инвалидности, и что практически каждый год ей приходилось проходить медицинское обследование. И только сейчас, занимаясь ее личным делом в отделе кадров, я нашла справки, из которых поняла, насколько опасной, роковой была ее болезнь. Но от нее я никогда не слышала ни одной жалобы по поводу здоровья, хотя отпуск она часто проводила в Успенском - больнице санаторного типа.
Сейчас я думаю: что могла ощущать Людмила, заболев такой болезнью!? Что привелоее к крещению в 1991 году - страх ли смерти, или открывшаяся ей Истина?
Вся ее жизнь с момента крещения была "горением" любви ко Господу нашему Иисусу Христу. Эту свою большую любовь она стремилась передать окружающим ее людям. Она хотела , чтобы нас -ее единомышленников было как можно больше.
Состояние ее души, ее помыслы очень хорошо отражают ее стихи. В частности, о выше написанном "горении" хорошо сказано в стихотворении "Жар-птица". Со стихами Людмилы до ее смерти я была мало знакома. Она подарила мне два номера приходского вестника "Красное село" храма Всех Святых, что в Красном Селе. В этих номерах были опубликованы ее стихи. Но тогда в шуме общения я не смогла проникнуть в их подлинный , глубокий смысл. Сейчас, когда открылись стихи Людмилы для всеобщего прочтения, я рада, что в поэтической форме точной мысли, я узнаю многое из того, что я узнала о Людмиле при общении с ней.
Стихи Людмилы содержат наставления в трудных жизненных обстоятельствах и примеры праведной жизни, напоминают о живом общении с ней.
Стихи Людмилы содержат наставления в трудных жизненных обстоятельствах и примеры праведной жизни, напоминают о живом общении с ней. Но главное - это отражение ее большой любви к Господу и указание пути, на котором, если хватит сил, возможно спасение.
К моменту моего сближения с Людмилой (в1993 году) она уже много знала, т.к. вдумчиво вчитывалась в свято -отеческие книги, изучаемые в ПСТБИ, активно выступала на семинарах.
Как мне рассказывала Людмила, она задалась целью прочитать Библию (Ветхий и Новый Завет) с комментариями. Читала несколько глав каждый день. К началу 1992 года это свое желание она выполнила, т.е. примерно за год. Но она сказала, что это было трудно. Сейчас, когда от ее родственников я узнала, какой режим жизни был у нее с момента ее болезни, я понимаю, что только благословение на такую жизнь ее духовного отца, ее удивительная целеустремленность и большое стремление к познанию Истины, помогли ей преодолеть эти трудности и выполнить свое желание.
Людмилу отличала глубина познания Библии и в первую очередь пророческого значения Ветхого Завета. Она никогда не выставляла и не кичилась своими знаниями. Когда возникала ситуация, касающаяся вопросов понимания Библии, в беседах и в семинарах, она всегда стремилась исправить неточности и подсказать более глубокое понимание того или иного сюжета из притчи. Как-то в разговоре по поводу сдачи ею очередного экзамена в ПСТБИ она призналась сама, что во многом при подготовке к экзамену ей помогает знание Библии. Она щедро делилась своими знаниями, помогая нам решать свои духовные, семейные и другие проблемы, но главное, как я уже говорила, стремление передать нам свою большую любовь ко Господу.
Приходя в Институт, она постоянно с кем-то беседовала, приносила книги, дарила иконки, календари с изображением святых и т. п. Когда приходило время уходить из Института, она часто говорила, что ей надо зайти еще к кому-то. Услышав о чужой беде она стремилась помочь. Так было и с моей знакомой Аллой, воспоминания которой о Людмиле мы помещаем.
Она проводила беседы со всеми, в ком теплился интерес к Богу. Людмила пыталась найти подход и к "новым русским", и иноверцам, предлагая соответствующую их интересам литературу исторического, духовного, нравственного содержания.
Она проводила беседы со всеми, в ком теплился интерес к Богу. На их проведение в Институте она получила разрешение академика Д.С.Львова. Она часто разговаривала с ним по его личным проблемам и по проблемам оздоровления нашего общества.
Однажды, беседуя с сотрудниками Института, он сказал что, если бы Людмила не была женщиной, то он взял бы ее в свои духовники (к этому моменту его духовный отец умер). Это, конечно, высокая оценка ее катехизаторской деятельности и нравственных качеств.
Я не могу сказать, сколько человек Людмила привела к крещению, воцерковлению, венчанию; скольким помогла решить важные духовные и мирские проблемы. Хотя о многих я знаю достоверно. Упомяну только об одном случае. Сотрудник нашей лаборатории Алексей Ф. Был тяжело болен неизлечимой болезнью крови. Между ним и Людмилой (по свидетельству Юрия О.) были жаркие споры, в которых Людмила доказывала необходимость крещения и других таинств. Алексей Ф. Был сторонником позиции - "Бог в душе". В день своей смерти, рано утром он был крещен своей женой дома. Это таинство было принято действительным, и Алексея Ф. Отпевали дома.
Образ жизни Людмилы с момента крещения, по словам ее матери, сложился таким образом. Придя из Института, ПСТБИ, храма или другого места, она очень скромно ужинала, строго соблюдая посты. Потом начинались телефонные звонки от друзей, знакомых, которые обращались к ней со своими духовными и бытовыми проблемами. Затем около часа она спала; потом встав читала, молилась, готовилась к занятиям, проверяла сочинения слушателей ПСТБИ и так до 8 часов утра. Потом спала часа три. Если раздавались звонки и в это время, то ее будили.
Мама Людмилы спрашивала ее : "Почему ты так много говоришь по телефону?". На что Людмила отвечала, что это ее работа. Таким образом, помощь другим людям была первым делом ее жизни. В стихотворении "Слезы катятся из глаз…" хорошо отражена эта ее потребность - помогать людям.
Следователи, расследующие убийство Людмилы, были удивлены тем, сколько она успевала делать.
С первых дней своего воцерковления она стремилась к служению в храме. Она пела на клиросе, хотя поначалу, как она сама говорила, были затруднения, пока не выяснилось, что ей надо петь низким голосом. Как сказала одна из клирошанок на поминках Людмилы, пение ее было молитвенным и выделяло ее среди других певчих. О ее пении есть замечательное стихотворение… Когда я прочитала это ее стихотворение, то поняла - какое бережное отношение у Людмилы было ко всему Божественному. Даже :правильный звук пения - это от Бога, а то, что у нее не получается - по грехам ее.
Пение на клиросе для Людмилы было тесно связано с правом читать в храме. В храме Девяти мучеников Кизических в период его восстановления прихожане каждый раз ждали ее чтения, спрашивали, будет ли она сегодня читать.
По послушанию духовному отцу Людмила работала на радиостанции "Радонеж", принимая телефонные звонки от радиослушателей; отвечала на письма заключенных, которые присылали ее духовному отцу; вела вслед за ним занятия по "Искусству речи" в ПСТБИ и др. Проверке сочинений будущих пастырей, дьяконов, катехизаторов она придавала большое значение. Как она говорила, ей - женщине не полагалось учить их. Она старалась делать это с большим смирением. Прежде чем сделать какое-либо замечание, она спрашивала у них разрешения. Об этом качестве Людмилы, свойственном ей вообще в жизни, вспоминает сотрудница нашего института Эмма М. По ее словам, во время аттестации в ЦЭМИ РАН поведение Людмилы разительно отличалось от других сотрудников. Поведение ее было спокойное, отличалось уважительным отношением к аудитории, умением выслушать.
В своей духовной жизни она больше всего боялась гордыни.
Изменения в ее характере и душевном устройстве с момента крещения были настолько поразительными, что ее однокласник, встретивший Людмилу за три года до смерти, был совершенно потрясен ее смирением.
Людмила много внимания уделяла воскресной школе при храме Девяти мучеников Кизических. Она рассказывала нам о своих воспитанниках, которых она ласково называла "детками", и их "мамочках". Во время занятий детей с другими преподавателями она общалась с их мамами, папами, бабушками, помогая решать их проблемы, просвещая их и передавая им свою горячую любовь ко Господу. По ее приглашению я поехала смотреть работы учеников воскресной школы в храм Девяти мучеников Кизических. Она показывала мне стенды с рисунками, рассказывала о детях. Занятия Воскресной школы проходили в той части Храма, где еще не была проведена реставрация. Вдруг Людмила мне говорит : "Пойдем в Храм, там сейчас будут кадить". Я поняла, что, общаясь со мной, в мыслях она постоянно была на службе, молилась. И еще я поняла, какое большое значение она придает каждению. Для нее это было освящение Духом Святым.
Людмила очень почитала св.Марию Магдалину. Она говорила, что по молитвам к ней она получала помощь. Когда я уезжала в паломническую поездку по Палестине, она попросила купить иконки для детей, передала записки, за кого нужно помолиться о здравии и упокоении (это тоже удивительная тема для воспоминаний). Для себя она попросила привезти что-нибудь из храма св. Марии Магдалины в Магдале. Она была очень рада, когда я выполнила эту ее просьбу. Теперь я знаю, что целый цикл стихотворений она посвятила св.Марии Магдалине.
Можно еще много рассказать о Людмиле. Всего не вместить в одно воспоминание. Можно сказать о ее любви к Отчизне; о ее молитве о Сербии; о глубине ее понимания таинств; о ее радости, когда по ее молитвам кто-то крестился, воцерковлялся или венчался.
Где бы она не находилась, она старалась просветить людей , помочь им, утешить. Так, находясь в санатории "Успенское" Людмила ходила каждый день в храм Успения Пресвятой Богородицы во время его реставрации, рассказывала реставраторам жития святых, иконы которых они реставрировали.
Ее чистая душа не могла воспринимать козни, клевету других людей. Она говорила: "Этого не может быть; видишь, они на фотографии рядом. Значит все хорошо между ними".
Людмила не оставляла без внимания и мои желания. Мне были подарены несколько книг, помогающих при чтении Псалтыри, полный Молитвослов. Мне очень дорог платок золотого цвета на воскресные богослужения - подарок Людмилы. Она несомненно оказывала влияние на формирование моих нравственных и духовных взглядов. Ее постоянная тема для размышлений о соотношении между любовью и страстью - любовью к Богу и ближнему и любовью к самому себе "любимому" также заставляла задумываться и меня. Эта тема захватила полностью ее мысли. В сущности, последний период жизни ничто другое ее так не интересовало. Любимым ее автором был свт. Феофан Затворник, который дал наилучшее изложение такой христианской аскетики, которое, в сущности, становится христианской педагогикой.
Последний раз я видела Людмилу во вторник 24 октября 2000 года. В этот день в Институте было совещание, на котором впервые открыто говорили, что не экономика, а совершенно другое определяет жизнь общества. Людмила выступила и сказала, что Господь услышал молитвы о нашем Институте и что, наконец, может быть проведена работа по оздоровлению нашего общества. Далее она полемизировала по некоторым положениям Евангелия.Это были смелые выступления даже в наше время, когда не очень принято прилюдно говорить о православии.
Совещание закончилось тем, что академик-секретарь Отделения экономики РАН Д.С.Львов пригласил Людмилу в понедельник для написания материалов по затронутым вопросам. Прощаясь со мною у входа в метро, Людмила сказала, что наконец-то она сможет выступить с докладом по мотивам своей статьи на институтском семинаре. Но в пятницу 27 октября ее жизнь оборвалась.
Когда я узнала подробности мученической смерти Людмилы, меня охватил страх. Страх и мысли, почему Господь допустил это, держались у меня все время. Накануне похорон тело Людмилы должны были поставить в храме св. Николая в Пыжах. Я приехала заранее, молилась и ждала. Боялась, что не откроют крышку гроба.
Когда поставили гроб с телом Людмилы, открыли покрывало, закрывающее лицо, со мной произошло чудо. Страх отпустил меня. Я увидела спокойное, как на иконе, лицо Людмилы без следов каких-либо мучений. Даже ощутила какое-то благоухание. Я была рада, что могу проститься с Людмилой, испросить прощение у нее тогда, когда было относительно мало народа.
Потом была лития, чтение акафиста Царю-мученику. Опять лития. Утром отпевание. Ощущение, что душе ее уготована вечная жизнь, переросло в твердую уверенность.
Говорят, что Господь берет душу человека в момент наивысшего духовного совершенства. Так случилось и с Людмилой. Ее мученическая смерть и праведность жизни позволяют думать, что Господь уготовил ей место рядом со святыми.

Татьяна Яковлева

Бегут неверные дневные тени.
Высок и внятен колокольный зов.
Озарены церковные ступени,
Их камень жив - и ждет твоих шагов.

А.Блок (1902)

Эти слова А.Блока, посвященные великому русскому ученому богослову Вл. Соловьеву, удивительно сочетаются для меня с трагической гибелью Людмилы Игоревны Крюковой.
Мы работали с Людмилой Игоревной в одной лаборатории ЦЭМИ РАН с 1993 года. Первая беседа о Боге у нас состоялась когда я неправильно трактовала молитву "Отче наш". Она мне терпеливо объяснила, что "иже еси" означает не "если", а "Сущий". После этого я начала советоваться с ней по самым трудным житейским вопросам каждый раз, когда встречалась с ней на работе. Прежде всего, Людмила Игоревна написала мне молитву Оптинских старцев и посоветовала читать 50-й псалом. Потом подарила икону Иерусалимской Божией Матери, привезенную из Иерусалима ее духовным отцом, и уговорила сходить на исповедь и причаститься.
Когда умирала моя мама и попросила ее окрестить, Людмила Игоревна посоветовала обратиться к И.М. Зыковой за помощью. Ирина Митрофановна все очень хорошо организовала. Благодаря этому я теперь могу поминать маму в храме.
Самый удивительный случай произошел со мной 3 октября 1998 года. Я рассказала Людмиле Игоревне о том, что встречаюсь с будущим мужем. Раньше я рассказывала о том, что моей крестной матерью была внучка С.Ю. Витте, а сам С.Ю. Витте - из рода св. мученика Михаила Черниговского. 3-го октября я стояла в очереди на исповедь в приделе храма святителя Николая в Кузнецах,собираясь на исповеди сказать, что я расстаюсь с будущим мужем. У него были очень сложные отношения с женой, с которой он давно и долго разводился, и я не хотела быть поводом развода. И вдруг мне пришла в сознание мысль - не делай этого, а то его убивают естественной смертью. После исповеди я рассказала обо всем Людмиле Игоревне. Через несколько дней мне позвонила взволнованная Людмила Игоревна и сказала, что 3 октября - день св. мученика Михаила Черниговского. Так что эти возникшие у меня в сознании мысли - не случайные, и мне надо к ним прислушиваться.
1 февраля 2000 года я ушла из института, где работала с Людмилой Игоревной, в общественную организацию. На прощание она подарила мне книгу П. Краснова "Цесаревна". А я ей передала французские духи, за которые она потом благодарила очень смущенно. При этом она сказала, что мой брак с мужем не будет крепким, если мы не обвенчаемся. И еще попросила меня записать на память следующее:

1) всегда повторять "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную";
2) "Кто будучи бесчестен или досаждаем, сильно болеет от этого сердцем, о том ведомо да будет из сего, что он носит древнего змия в недрах своих" (св. Симеон Новый Богослов);
3) Каждый молящийся Богу: "Господи, дай мне смирение", должен знать, что он просит Бога, дабы Он послал ему кого-нибудь оскорбить его.

Я позвонила Людмиле Игоревне, чтобы поблагодарить ее после венчания. И в благодарность жизнь заставила меня заказать сорокоуст о ее упокоении. Мы не судьи и не вправе судить того, кто лишил ее жизни…Но Бог ему судья!
Людмила Игоревна посвятила свою жизнь Православию, отдавая себя служению всю, без остатка. Свет ее веры был так силен, что заставлял окружающих задуматься о том, правильно ли они живут в мирской жизни. Она умела находить слова с каждым, в ком теплился этот интерес. И убежденный атеист постепенно начинал прозревать, тянуться к духовной жизни, вере в Господа Иисуса Христа.
О ней много было сказано и будет сказано. Личность всегда жива в памяти людей, ее окружающих.
Для меня Людмила Игоревна останется наставником в мирской жизни до конца моих дней. И я благодарю Бога за то, что она была в моей жизни.

Алла.

С Людмилой Игоревной меня познакомили в начале 90-х годов, полагая, что Людмила может быть мне полезна для разрешения моих житейских трудностей. Созваниваясь мы договорились о встрече. Я увидела молодую, небольшого роста, неброско одетую женщину, с приветливой улыбкой на лице. Голос у нее был тихий, фразы немногословные, емкие. Весь ее облик - доброжелательный, располагал к себе.
Мы поехали к ее родственнику. По дороге купили овощи, фрукты. При этом Людмила как-то очень тактично подсказала, что стоит, а что не стоит покупать и сама купила то, что было приемлемо для ее родственника. Наблюдая за общением Людмилы с ним, я поняла, что она для него не просто родственница, а глубоко уважаемый и почитаемый им человек.
Позднее, общаясь изредка, мы всегда хотя бы немного говорили о Людмиле. Он показывала мне иконы, которые она ему подарила: среди них особенно запомнилась икона Семи Эфесских мучеников. Они помогают при нарушении сна тем, кто к ним обращается, а он этим недугом страдал. Как-то при очередной встрече он посетовал, что я не могу ему объяснить богословские вопросы на примерах житейских ситуаций, а Людмила могла бы, что она очень много знает. На это я ответила : "Так то ведь Людмила!".
Однажды мы встретились с Людмилой в храме Всех святых, что в Красном Селе. При этой встрече она мне сообщила, что ее духовный отец Артемий Владимиров благословил ее на послушание в храме Девяти мучеников Кизических, который только начал восстанавливаться. После чего она добавила: "Приходите на службу". Я последовала ее приглашению. После службы, которая была накануне дня празднования памяти св. Равноапостольной Великой княгини Ольги, Людмила подошла ко мне с тихой светлой улыбкой и поздравила меня с праздником.
Как-то нам с Людмилой и ее родственником пришлось вместе ехать наземным транспортом по Москве. Во время пересадки нам пришлось долго ждать автобуса. Людмила сказала : "Давайте помолимся". Мы отошли подальше от остановки к деревьям, где не было людей. Людмила и ее родственник прочли молитву. Она читала ее своим приятным мелодичным голосом. От всего этого в мою душу вселился мир и радость. Вскоре подошел автобус.
Последняя наша встреча с Людмилой произошла в метро. Она первая увидела меня и подошла. В людской толпе я не сразу ее узнала. В этот день был праздник Преображения Господня. Поздравив меня с этим праздником, Людмила протянула мне небольшое зеленое яблоко как-то особенно осторожно и торжественно. И я поняла - это потому, что, хотя яблоко выглядело и неказисто, но оно было освященное. Оно свято! Это было значительным, емким уроком для меня.
Прошло несколько лет. Людмила окончила Свято-Тихоновский Богословский институт, получила диплом бакалавра и продолжила свое образование в институте. В житейской круговерти мне более не пришлось встретиться с нею. Остались только воспоминания о немногих встречах с ней и вынесенное из них ощущение полной безупречности в ее поведении, в общении со мной и другими людьми. Общение с нею несло мир и духовную радость.
Как гром среди ясной погоды прозвучала для меня весть о ее необычайной кончине. И сразу возникла мысль: "Это ритуальное убийство. Людмила удостоилась мученической кончины. Она - святая".
В храм святителя Николая в Пыжах я пришла вечером. Людмила лежала во всем белом и голубом. Этим словно подчеркивалась чистота ее жизни и близость к Небу. На белом лице выделялись черные брови, на губах была тихая, светлая улыбка.

(продолжение следует)

См. далее:

• Стихи
• Статьи