Паломничество на Соловки, в силу особенностей самого места поклонения, не только раскрывает одну из сторон духовной жизни народа, но и особенности взаимоотношений монастыря и богомольцев. В связи с возрождением монастырей эта тема вновь становится актуальной.

Почему именно Соловки были и становятся северной Меккой? Здесь, на наш взгляд, играет роль несколько факторов: островное положение монастыря, усиливающее образ небесного града; сама история монастыря в ее реальности и мифах; удаленность и труднодоступность Соловецкого монастыря (преодоление тягот пути являлось необходимой частью паломничества -фактор, чрезвычайно важный в понимании этого явления); эстетический фактор, который определялся всей совокупностью впечатлений, исходивших от моря, островов, его построек.

М. М. Пришвин, совершивший в 1907 г. путешествие по Белому морю, невольно пройдя значительную часть пути вместе с богомольцами, выделяет, с их слов, тех, кто ехали на Соловки "по обещанию" и "по усердию". "По усердию... - поклониться преподобным. Отсеялся и пошел". "По обещанию" едут - за кого родители пообещались, "едут год отработать" 1.

В русской традиции, особенно в народной культуре Русского Севера, - "обещаться", давать "оветы" ("обеты") - составляет неотъемлемую часть духовной жизни. "Обет" - это то, что должно быть неукоснительно соблюдено. Понятие "обета" (завета) включает в себя принесение своего рода жертвы в знак благодарности за ожидаемое или дарованное Богом исцеление, спасение (на войне, от бури, пожара, наводнения, засухи и пр.). В литературе и устных рассказах одним из наиболее непреложных обетов было обещать ребенка, т.е. послать в монастырь на послушание. Помолиться "по обещанию" являлось серьезным доводом для совершения паломничества. Брать "обещание" становилось добровольным наложением на себя определенных обязательств: этических или физических запретов или же приношение даров Богу как вещественных (узорного полотенца, платка, одежды, денег и др.), так и связанных с понятием "потрудиться" во славу Божью. Паломничество на Соловки - это главным образом паломничество по обету.

Преодоление моря, сопряженного с опасностями, тоже заставляло помнить о святых покровителях этих мест. - Зосиме и Савватии. "Преподобные Зосима и Савватии, несите нас на святые острова"2, - с такой молитвой обращались кормщики, выходя в море. В Поморье повсеместно бытует поговорка: "Кто на море не бывал, тот Богу не молился". Немало существует устных рассказов, как молитва утишает бурю. Таким образом, море также представало как испытание на пути к святости и принесения "обета".

Для соловецких паломников было четыре основных пути в монастырь: через Архангельск, Онегу, Сумской Посад и Кемь. В Архангельске, Кеми и Сумском Посаде монастырем были возведены подворья, одним из назначений которых была организация переезда паломников на Соловки.

Заметное увеличение числа богомольцев после 1861 г. заставило монастырь приобрести собственные суда для грузовых перевозок и перевозки паломников. Во второй половине XIX в. из Архангельска на Соловки ходили соловецкие суда "Вера", "Надежда", купленные монастырем в 1860-е гг. и пароходы "Соловецкий" и "Михаил Архангел", приобретенные монастырем в 1880-х гг. Самые бедные богомольцы нанимали на Летнем берегу кормщиков и переправлялись на лодках до Голгофы, а оттуда далее в монастырь.

О Соловецком подворье и о том, как паломников отправляли на Соловки через Сумской Посад, рассказывают жители Сумпосада.

Старожилы села помнят, что в центре Сумпосада, "между двумя горушками", острогом и Климовкой (название одного из концов села) находилось Соловецкое подворье: "Двухэтажный дом на 120 комнат. На подворье была как вроде гостиница. После революции разрушили. Отсюда отправлялись на Соловки". В самом устье р. Сумы, на ее правом берегу, до сего дня видны остатки пристани, каменной насыпи и больших валунов - места, где перед выходом в море останавливались соловецкие суда для молебна в часовне, построенной на берегу (разрушенной в 1930-е гг.). Местные жители рассказывают, что "к стене часовни была прикреплена кружка, куда паломники опускали деньги". На острове Калганцы (недалеко от устья р. Сумы) "был монашеский дом, куда паломников и монахов доставляли на лодках, а оттуда перегружали на монастырские суда".

Наибольшее число паломников добиралось в монастырь через Архангельск. Этот путь, казалось бы, наиболее простой, был самым тяжелым. Пароход "Михаил Архангел", осуществлявший перевозку пассажиров и груза от Архангельска, не справлялся с потоком богомольцев. О тяжелых условиях, в которых оказывались паломники из числа простого люда, вспоминают многие. "Трюмы и палубы вмещают только 60 человек, но туда сажают еще сверх комплекта, и получается цифра 850 человек, что для такого парохода, как "М. Архангел", является колоссальной. Людей грузят в трюм, как каменный уголь или мучные мешки. Об сидении не может быть и речи. Стоят, плотно прижавшись друг к другу плечами. Смесь человеческого пота, овчинных и валеных одежд, специфический запах больных, которых масса среди богомольцев... Тем не менее даже такой скотской переправы добиваются тысячи..."3. В конце XIX в. ежегодный приток паломников доходил до 15 тысяч человек. Большинство богомольцев были крестьяне северных губерний.

Были специально разработанные "маршруты" - пешие или на парных линейках (по 4 чел.) или троечных (по 6 чел.), включавшие в себя посещение: Спасо-Вознесенского скита на Секир-горе и далее Савватьево, где поклонялись главной святыне скита - иконе Богоматери Одигитрии, принесенной на остров, по преданию, св. Савватием; острова Анзер через Риболду, где находится Голгофо-Распятский скит и где они поклонялись мощам Елеазария и Иова; остров Муксулма; Филипповскую пустынь с часовней4.

Святость мест подтверждалась легендами. Так, в Филипповской пустыни многие старались приложить к голове камень, который якобы помогал при головной боли. О Просфоро-Чудовой часовне, что напротив монастырских ворот, монахи рассказывали: "На этом месте новгородские купцы обронили просфору, которую дал им праведный отец наш Зосима. Пробегала мимо собака, хотела есть, но огонь, изошедши из просфоры, попалил ее"5. Широко известна легенда о Секиргоре, в которой ангел возвестил о Соловках как месте мужского монастыря.

Прослеживание материалов о паломничестве выявляет обоюдную заинтересованность тех, кто приезжал на Соловки "с обетами", и самого монастыря, благополучие которого во многом определялось денежными и трудовыми вкладами паломников. Через паломничество монастырь удовлетворял духовную потребность людей, выражающуюся, как о том пишет в своем исследовании X. В. Поплавская6, в стремлении к покаянному очищению души, получении жизненного совета, получении благословения от духовного лица, желании исцелиться от какой-нибудь болезни, выполнить обет, испросить у Господа что-либо потребное в своей жизни, поблагодарить Бога или святого за полученное благодеяние и др. Впрочем, все это входило в понятие "обет". Взамен монастырь получал возможность пополнить свою казну за счет денежных приношений, продажи свечей, литографических изображений монастыря, книг, икон и пр., а также возможность использования дарового труда.

Исследователь А. Сошина называет две основные категории паломников: богомольцев, приезжавших работать на монастырь длительное время (их называли "трудниками", "обетниками", "годовиками" - ими могли быть только мужчины) и богомольцев, которые приезжали в монастырь на несколько дней. "Первые богомольцы-трудники, - как о том пишет в своем исследовании А. Сошина, - появились в монастыре едва ли не с его основания. Это были жители беломорских селений, зачастую входивших во владения монастыря. В XIX в. число "обетников" достигало 5-6 сотен, а иногда достигая 1000 человек"7.

Богомольцы-трудники были обязаны работать по указанию монастыря бесплатно, получая за труд только пишу, одежду и кров. В их числе С. В. Максимов называет поморов - охотников на морского зверя, спасшихся от смерти: "Этих спасенных от смерти ловцов можно видеть несколько лет после того в Соловецком монастыре исполняющими [по обету] самые трудные ломовые работы"8. Он упоминает также о богомольцах - "десятинных" и "половинных". Первые, заплатив в казну монастыря 10 рублей, жили в течение лета, вторые, заплатив 5 рублей, привлекались к легким послушаниям.

Особую категорию составляли "безбрадные трудники" - мальчики-подростки, которых родители отправляли работать "по обещанию" в монастырь на 1-2 года. До середины XIX в. мальчики жили в монастыре только летом. "В 1860г. при архимандрите Порфирии было учреждено двухклассное училище для малолетних трудников. Учились они в свободное от работы время с первой половины октября до начала апреля. Таким образом, пребывание в монастыре для мальчиков было небесполезно, они обучались грамоте, осваивали навыки какого-либо ремесла, видели образцовое хозяйство"9.

Воспоминания жителей поморских деревень о Соловках монастырских неизменно включали в себя рассказы о паломниках. Они разнообразны по форме: от простой констатации - "Бабушка на Соловках бывала с паломниками. Там церковь, грехи отпускали" (Г. Н. Кулигин, д. Порог), до рассказов, обретающих характер семейного предания. Такой рассказ вбирает в себя ряд подробностей: название болезни, путь на Соловки, пребывание в монастыре, исцеление. Например: "Овет давали. Мама пешком ходила на Соловки -ножку носила. Ноги болели. Овет дала, ноги получше стали. Шла дорогой, больная нога не болела, а здоровая устала. Их (паломников) столько их было - молились" (3. Ф. Неверова, д. Хорьково).

Посещение монастыря по обету нередко предстает как развернутое повествование: "У отца семья большая была- 12 человек, 10 ребят. Отец-второй сын, рос хилый, все время болел. Цыганка приехала в деревню и говорит: "Или умрет, или свезите его под колокола, будет богатырь ". Вот поехали в Соловки, стал набираться сил, дягнуть. Потом поехал в работники, в семью, где не было детей. Рассказывал: "Самую тяжелую работу делал я, а старик и старуха говорят: много ест ". Вернулся домой. Настолько силен был - в один день бегал напрямик в Лопшеньгу за вином. Это верст 80 берегом в оба конца... Жил 67 лет. Звали его Семен Ларионович" (М. С. Устинова, д. Летняя Золотица). Другая история: "Моя покойная мать, она болела, по обету ходила молиться (ей брал родимец-трясло). В Нижмозере был священник, отец Алексей. И он дал ей письмо, чтобы она там (на Соловках) монаху какому-то передала. Она передала. Он (монах) и говорит: "Я знаю, о чем меня просит отец Алексей (а письмо он еще не читал, только взял): у него три сына - они плохо учились, и он просит меня, чтобы я помолился, чтобы они хорошо учились''. Когда обратно выезжала на пароходе, разразился такой шторм! Когда вышли священники, какие-то начальники ехали, враз все стихло, море стало, как на блюдечке. Мать исцелилась, больше ее не трясло. Потом опять затрясло. А после смерти отца Алексея, был отец Василий. Он говорит: "Тебе надо попить с песочка могилки Серафима Псоромского". Матушка-попадья дала ей песочка, а песочек мелкий, мелкий, желтенький, желтенький. И больше не трясло - прошел родимец. Я тоже обет давала, да не знаю куда идти" (Е. И. Подшивалова, д. Кянда).

Все эти рассказы относятся к прошлому - "когда были монахи", "до революции", "когда были единоличники" и обычно связаны с Соловками, хотя в реальности мог быть и другой монастырь, например, Антониев-Сийский. Обычная отнесенность паломничества к Соловкам - свидетельство его безусловной авторитетности.

В рассказах о посещении Соловецкого монастыря ("Соловков") всегда ясно обозначена цель - исполнение обета, который часто подразумевал "потрудиться по обету". В таких рассказах нередко подчеркивается тяжесть работ и условий жизни в монастыре. "Моего первого мужа брат, Михаил Демидович, он что-то болел. А был у родителей такой обряд - отработать год на Соловках. Вот он там работал на Соловках" (И. С. Хромцов, д. Зачапино). Ф. И. Кузнецов из Сум посада также подтверждает: "Обет давали. Дед штурманом был от Архангельского пароходства, отправлялся в Мурманск. Вот бабушка давала обед: если вернется, сына отдам в трубники. И хоть вернулся, а сына на год отправила за овсяным супом и гороховой кашей. Кормили их так: один день - гороховый суп и овсяная каша, другой - гороховая каша и овсяный суп, ну, еще кисель. Учили ремеслу: столярному, плотницкому, на богомазов учили".

Еще один рассказ: "По обету брат мой, Сергей, был в монастыре. Он тут . по каналу ездил, камни устраивали, он тут работал, по обету матери. Он тут сломал руку, он и работал. Он и каналы устраивал" (Е. С. Ускова, пос. Соловецкий). С. О. Тюков из д. Красная Гора на расспросы о паломниках рассказал: "Дед был трудником в Соловецком монастыре. Отец, не знаю, по какому обету, трудником отправил его на пять лет. Камни ворочил на монахов. Вернулся калекой - руки-ноги переломаны, их кормили - и все". В беседах с жителями Поморья не раз высказывалось убеждение, что "Соловецкий монастырь построен теми же поморами" или "Ведь этими трубниками Соловки и построены".

Таким образом, в народном сознании часто заключены двойственные оценки монастыря: Соловки - место святое, исцеляющее. Соловки - место тяжелой работы на монахов. Вместе с тем, в оценке Соловков монастырских как духовного и культурного центра народ в своем мнении единодушен. На Соловки шли не только за утешением и исцелением, в монастырь отдавали детей на содержание, для обучения какому-либо ремеслу, часто по обету. Об этом помнили, по рассказам родных, и наши информанты: "Родители дают обет, если заболел (ребенок). Едут договариваться, чтоб взяли в послушники, или отдавали, если много детей - содержать нельзя, или научить чему, ремеслу какому" (Ф. А. Петрова, д. Летняя Золотица). О. А. Агафонова из д. Летняя. Золотица вспоминает, что ее свекор, Алексей Тимофеевич Агафонов, был отдан в монастырь в послушники и научился там печному делу. "Печи клал разные: русские и голандские. Клал печи в деревнях Летняя Золотица и Пушлахта.

Был печник знаменитый". В. В. Устинов из той же деревни хранит в доме портреты бабушки и дедушки, выполненные его дедом (по матери) Василием Лукичем Носовым в 1932 г. Мастерству художника-живописца и иконописца В. Л. Носов обучился на Соловках. К сожалению, икон, писаных им, обнаружить не удалось, но сохранившиеся портреты свидетельствуют о его безусловном даровании. В доме своего брата В. Л. Носов расписал потолок ("всеми разными цветами"), но наследники - молодые жители закрыли потолок фанерой, и потому увидеть эту работу художника нам также не довелось. В деревне рассказывают и о местном кузнеце Михаиле Федоровиче Маслове (+1950 г.), который, будучи монахом на Соловках (отец Максим), освоил ремесло кузнеца. К. А. Книжникова из д. Лопшеньга (уроженка Летней Золотицы) также рассказала, что ее дядя по обету был трудником - послушником в Соловецком монастыре: "Там была шкала, куда посылали подростков, дядя рассказывая, как обучали: Сидим около одного учителя, он рассказывает, а мы запоминаем. Их там по году держали. Он выучился, освоил специальность бухгалтера Потом в городе так бухгалтером и работал".

Большинство рассказов об обетах, пребывании в монастыре носит характер меморатов. Для них характерна общая установка на достоверность, серьезность рассказа, точная временная и топографическая обозначенность, уважение к бытовавшему обычаю трудничества по обету, монастырским порядкам.

Рассказы-мемораты резко отличаются от рассказов о монахах и бого-мольцах, чисто фольклорных образах (часто взаимозаменяемых), трактуемых в духе народных бытовых сказок и анекдотов. В таких рассказах связь монахов и богомольцев с Соловками весьма формальна. Например: "Один старик сидел на тоне. Ему попалась семга. Он сварил ужин и сел хлебать. К нему и заходит богамолец: Господи Боже, благослови! Дед говорит: Аминь. Заходи, святой отец. Садись к обеду, пообедай. Поели. Он повалился лег спать. Богамолец лежит, бормочет: Великолепная ваша жись! Свежей рыбки поедите и спать пойдите. Дедушка на другой день взял его в карбас, и он (богомолец) у кормы сидит, его укачало, он и говорит: Качаяшася ваша жись, плохой ваш промышли-чесье!" (Ф. А. Петров, д. Летняя Золотица). Судя по реакции слушателей, местных жителей, а их было довольно в избе, эта история не раз рассказывалась и всегда вызывала смех. А вот другой рассказ: "Через Лотиеньгу шли богомольцы. Дедушка Григорий рыбачил, пришел богомолец. Дедушко говорит: "Давай садись с нами уху хлебать". А пришла старуха к нему с шанежками. Богомолец сидит, шанежки уплетает. Дедушко говорит: "Вы, служивый, ешьте уху с хлебом". - "Да ницего, мне хорошо и с шараганчиками"".

Слово "паломник", как и "паломничество", сегодня снова вошло в разговорный язык. С возрождением монастырей возрождается и паломничество Это явление привлекает к себе пристальное внимание исследователей. Соловецкий монастырь, в этом плане, может дать материал, интересный уже потому, что позволяет сопоставить народные рассказы о дореволюционном паломничестве и сегодняшнем.

Сегодня от Кеми до Соловков большой катер "Святитель Николай" совершает регулярные рейсы, перевозя богомольцев. Кроме того, из Архангельска ходит пароход и летают рейсовые самолеты. Однако многие из тех, кто едет "послужить" монастырю, добираются случайным водным транспортом, пытаясь сэкономить деньги. Можно думать, что траты на дорогу для таких людей - это уже своего рода жертва.

По нашим наблюдениям, понятием "паломничество" охватываются и те, кто едет на Соловки по туристским путевкам, и те, кто сам добирается до Соловков, желая потрудиться на монастырь. Большинство паломников, прибывающих на Соловки через турагентства, посещают службы. Но главная их цель - осмотр соловецких островов, паломнический тур включает в себя посещение Секир-горы, Ботанического сада, Анзерского скита, Заяцкого острова.

"Трудники" (так назовем тех, кто приезжает специально "потрудиться" на монастырь) своей плавной задачей считают служение монастырю, ежедневно принимая послушание от отца Савватия (косят сено, заготавливают дрова, работают на кухне и пр.).

Сегодня "трудниками" называют и тех, кто участвует в работах по реставрации церквей и монастырей, хотя очевидно, что этот вид добровольного бесплатного труда возник на гребне интереса к истории России. Обычно в этих работах принимали и принимают участие старшеклассники и студенты. Как трудничество работа по восстановлению монастырей стала осмысливаться много позднее, лишь с открытием монастырей в местах их прежнего существования. Известно также, что первые насельники вновь открытого монастыря часто набирались из таких трудников.

По мнению многих информантов Соловки - место святое, дающее исцеление. В среде соловецких паломников постепенно складывается пласт устных рассказов о чудесном исцелении, которые бытуют наравне со старыми легендами. Так рассказывают, что одна из молодых паломниц, постоянно ездившая на Соловки, тяжело заболела, разбитая параличом. Она написала св. отцам. Те усердно молились о ней. И вот молодая женщина исцелилась и уже "на ногах" вновь приехала на Соловки.

Местное население одобрительно относятся к паломникам и критически - к своим землякам, не посещающим церковь: "Когда человек верует сердцем и душой - он все равно идет счастлив, что помолился, причастился - сердце так трепещется... А вы посмотрите, какие люди приезжают. Какие мужчины - здоровые, полные, хорошие, грамотные - по их видно, что грамотные, а как они молятся, причащаются, исповедаются. Это сколько набито битком - воскресенье нельзя руку поднять - казанская вот - ой сколько народу было: страшно. А наши люди мало посещают" (В. В. Хороброва, пос. Соловецкий).

Отец Герман, в разговоре о паломничестве, считает, что Соловки - наиболее почитаемый паломниками монастырь. В 1998 г. его посетило более 150 человек со всех уголков России. "Паломники ищут покровителя и находят его в монастыре. Св. Зосиму и Савватия просят о здоровье".

Трудничество же, по его мнению, еще плохо прививается. На вопрос, видит ли он различие между паломниками и трудниками, ответил: "У них вера разная. Паломники - другие, но вера не та, православие возрождается, но другое". Главным в деятельности монастыря считает возрождение монастырской службы и настоящего колокольного звона. Строительство же стен: ""Бог даст", и дает, сколько сегодня нужно". И привел пример. "Вот поехали 8 братьев на Анзеро рыбу ловить, рыбы там много, а Бог дал им поймать по две рыбины - и все. больше и не надо! Радение - главное, камни - потом. Бог увеличит и паству - будет крепнуть монастырь".