Мартин Ундикс
Витражи в храме
Витражное окно в алтаре
Витражное окно в храме
Витраж
Воистину, неисповедимы пути Господни. Мартиниан Ундикс родился в Латвии в католической семье, там же в зрелом возрасте принял Православную веру, воцерковился в Эстонии, жену обрел в Оптиной пустыни, а сейчас он – прихожанин петрозаводского храма во имя св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
О жизненном пути Мартиниана и о его ремесле витражиста – наша с ним беседа.
– Да, родился я в Латвии, в латышской семье, – рассказывает Мартиниан, – но бабушка моя родом из Петербурга. Она из тех латышей, которые до революции строили Петербург. Живя в советской Латвии, русский язык я знал с детства. А вот моя младшая сестра, родившаяся в 90-х годах, по-русски говорит очень плохо. В конце 80-х годов, я учился в 6 классе и начал ходить в кружок металло-ювелиров во Дворце пионеров. А рядом занимались витражисты. И мне показалось, что это искусство более красочное, масштабное, и я начал его изучать. Конечно, свою первую работу – небольшой круглый витраж с изображением католической церкви – я подарил маме.
– И вы решили связать с этим искусством свою жизнь?
– Сначала вместе с друзьями я поступал в училище прикладного искусства на ювелира. Но не набрал баллы. И через год уже осознано пошел учиться на витражиста. Потому что для меня витраж – один из самых красочных, эмоционально воздействующих видов искусства. Нужно понять и полюбить материал, с которым ты работаешь… Моему характеру очень подходит кропотливая работа со стеклом. Я уже 15 лет занимаюсь витражами, а до сих пор люблю слушать песенку стекла – как оно посвистывает при вырезании.
– С чего начался ваш творческий путь витражиста?
– С кропотливой, рутинной, не очень красочной работы в витражной мастерской в г. Рига. Мы тогда реставрировали старинные витражи для лютеранского храма. Складывали сотни метров ромбиков из обычного стекла. Для меня это была хорошая практика. В мастерской я работал с мастером, которой было тогда более 70 лет. Она делала витражи всю жизнь, работала с латвийскими витражистами-классиками. И я внимательно наблюдал за ее движениями, с каким настроением она работает.
Потом началась независимая творческая деятельность. Как раз тогда, в середине 90 годов, Латвия начала свой путь на Запад, люди стали приглядываться, что происходит в западном мире, начали создавать свои проекты. Мы не знали, как работать в витражной технике «тиффани», пытались многое придумать сами, например, копировали лампы Тиффани со свинцовыми прожилками. Признаюсь, сейчас я не повторил бы те старые опыты.
– Наверное, были и духовные поиски?
– Да, и они привели меня в Православную Церковь – я встретил православного священника. Полгода проработал при православном храме в г. Елгаве, расписывал помещения монастырского подворья. Был помощником иконописца, который открыл мне мир православной иконы, дал понятия о техники росписи. Для меня это время было удивительным. Я вырвался из среды творческой богемы и попал в среду обычных тружеников, далеких от искусства. На Литургии ощущал себя членом огромной семьи. И через четыре месяца принял Православную веру. Наверное, так и суждено было – возможно, мои предки, вышедшие из царской России, были православными.
– Как получилось, что вы переехали жить в Эстонию?
– Я поехал в однодневную паломническую поездку в Пюхтицкий монастырь, а остался в Эстонии на три года. Как говорится, в обители меня посетила благодать, я ощутил себя счастливым, живым. Какой-то перелом произошел в моей душе. Сперва месяц трудничал в монастыре, затем встретил священника Александра из города Локса – настоятеля храма во имя св. прав. Иоанна Кронштадтского, при котором находится православный реабилитационный центр. Он в это время искал витражиста, чтобы благоукрасить окна приходского храма. Это здание изначально не было церковным, а поскольку его окна были низко расположены, их надо было закрыть витражами. Так я и остался в Эстонии.
Через год мы отправились в паломническую поездку по русским православным святыням. В Москве нашу группу встретила девушка Анна из Карелии, с которой отец Александр познакомился в Колодозере. На десятый день нашей поездки я молились в Оптиной пустыне в часовни Оптинских новомучеников, чтобы Господь вразумил меня, указал мне путь. Я вышел на крыльцо часовни – и увидел Анну, и мне вдруг открылось, что именно ее я хотел бы видеть своей женой. Так все и устроилось.
– Следующим решением стал переезд в Россию?
– Да, пока Господь привел сюда. Когда я в паломнической поездке побывал у русских святынь, то увидел, что православная Россия возрождается, она – центр православного мира. К тому же в России такие богатые культурные традиции! Я могу не только к ним приобщиться, но и поделиться своим опытом. И приехать мы хотели вместе с отцом Александром, который тоже планировал вернуться в Россию. Русских в Эстонии все-таки не очень хорошо приняли, чувствуется, что эстонцы больше ориентируются на Запад. Но батюшка не смог оставить своих прихожан, реабилитационный центр, который он окормляет как духовник. Да и, по его словам, он воображает Россию идеальной, как при царе. Но мы уже приняли решение и переехали сюда.
– Вы живете в Карелии уже почти полгода. Какие впечатления о реальной России?
– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь спокойно реагировать на дорожные ямы, на грязь во дворах, на хамство продавцов, на бюрократию, затянувшую оформление наших документов. Но не в этом суть. Какие здесь святые места – Александро-Свирский монастырь, Важеозерская обитель, там люди перенесли страшные страдания и сохранили Православие. А сколько прекрасных людей я здесь встретил! Все удивляюсь: заехал на бензоколонку, и там человек, который меня в первый и последний раз видит, не только помог залить бензин в машину, но и поговорил по душам.
– Витражист – необычная и редкая для России профессия. Расскажите подробнее о том, как создается витраж.
– Начинается все с обдумывания эскиза будущего витража – одного из самых статичных объектов в здании. Может измениться любая обстановка в доме, а витраж можно только снять. Кстати говоря, многие считают, что он очень хрупкий, а на самом деле витраж трудно разбить. В рисунке витража можно изобразить всю красоту Божьего мира – природные пейзажи, цветы, подводный мир и т.д. До сих пор используются орнаменты, придуманные еще в древности. С тех пор человек усовершенствовал технику выполнения витража и добавил новые цвета.
Потом я выполняю эскиз на бумаге в оригинальном размере, вырезаю шаблоны, подбираю оттенки акварели. Настает время закупки стекла. Приходится брать материала в полтора раза больше, чем нужно – стекло ведь хрупкое, непредсказуемое. Шаблоны переношу на стекло и по ним вырезаю стеклорезом. Я работаю в технике «тиффани» – детали обтачиваю, обертываю фольгой, затем соединяю и заливаю оловом. На один витраж среднего размера (только работа со стеклом) уходит от трех до семи дней.
– Вы согласны с мнением, что витраж при искусственном освящении кажется застывшим?
– Витраж имеет и еще одно удивительное свойство: он живет вместе с солнцем. Утром и вечером витраж выглядит по-разному. Он способен преобразить любое помещение. Это – стеклянная картина, картина, которая никогда не померкнет.
Беседовала Ирина ТАТАРИНА.
На фото: витражи в храме во имя св. прав. Иоанна Кронштадтского.